— Отойди от нее, — прорычал я, ощущая ярость в каждой клетке.

Отбросил в сторону парня, который корчился и тер руками лицо и глаза. И попытался снова выбить оружие из рук второго подонка. Действовал быстро, понимая, что любое промедление может стоить девушке жизни. И все же не успел. Женя в ступоре зажмурила глаза, когда недоумок кинулся на нее со всего размаху. Раскинула руки в стороны и попыталась увернуться, делая шаги назад. Я оказался рядом, и с ноги вырубил отморозка, снова выбивая нож. Послышался шум и на парковку выбежали двое охранников. Но мне уже было не до того. Сердце сжалось, когда я заметил скорчившуюся на асфальте Женю. Молниеносно оказался возле нее. Поднял хрупкое тело на руки.

— Женя, — сам не понимая, что кричу, я слегка ее встряхнул.

Красивое лицо было перекошено от боли, девушка крепко держалась за плечо, а по ее щекам текли слезы.

Сердце снова сжалось в нехорошем предчувствии. Я держал ее в своих руках так крепко, словно от этого зависела ее жизнь. На темно-серой рубашке выступала кровь, подбородок дрожал, все ее тело била мелкая судорога.

— Женя, — я снова ее позвал.

Этот подонок всё-таки ее задел, и мне нужно было знать, как глубоко и в какую часть тела.

Девушка разлепила глаза и посмотрела на меня бездонными синими омутами, в которых плескался страх. Наверное, в этот момент я окончательно понял, что мне плевать на то, что у нее дома был сын, что она жила двойной жизнью. В груди все сжалось от ее взгляда, и вдох полноценный не в состоянии был сделать, когда вглядывался в белое лицо и прижимал к себе слабое тело. Не знаю, что это было, но показалось, что до этого момента и не жил вовсе,. И такое в кино только бывает.

— У тебя кровь, — услышал я слабый голос Жени, и у меня отлегло от сердца.

Она смотрела мне в лицо расфокусированным взглядом, и я понял, что она близка к тому, чтобы отключиться. Из плеча ее хлестала кровь, и по-хорошему ей нужна была врачебная помощь.

— Женя, смотри на меня, не закрывай глаз, — попросил я, видя, как она их закатывала.

Я очень злился на нее, что она ввязалась в эту потасовку. Кто ее просил? Вызвала бы охрану и осталась в здании. Кто ее просил лезть на амбразуру? Никогда и ничем хорошим такая самодеятельность не кончается. По себе знаю. А теперь и для нее уроком будет на всю оставшуюся жизнь. Кровь на моей рубашке проступала не так ярко, как на Жениной, и я, вконец обеспокоенный ее состоянием и тем насколько глубоко этот недоумок ее задел, понес девчонку к машине. Положив ее на сиденье, я попытался найти аптечку.

Женя старалась из последних сил остаться в сознании, мотала головой из стороны в сторону, что-то бормотала. Но в какой-то момент обмякла и склонила голову набок. А я подумал, что лучше бы меня так сильно задело. Но не девушку. Она-то уж точно ни в чем не была виновата.

Тогда я не на шутку перепугался, и, решив, что пока до скорой дойдет суть да дело, она потеряет много крови, и я никогда себе не прощу, если не пристегну ее сейчас ремнем безопасности, не наложу жгут и сам не отвезу в больницу. Меня нисколько не заботила моя рана. По сравнению с тем, как пострадала Жена, я отделался легкой царапиной.

— И чем ты только думала! — продолжал сетовать я, расстегивая рубашку и осматривая плечо, из которого тоненькой струйкой сочилась кровь.

Сердце учащенно билось, когда я смотрел в бледное, красивое и наивное лицо. Никак в голове не укладывалось, что она была такая же продажная и дешевая, как и все те девицы, что проходили через кастинг нашего с Арчи конкурса. Без маски и броского макияжа она выглядела совсем детенышем. Кожа ровного сливочного оттенка, губы пухлые, ресницы свои естественные, длинные, выразительные и слегка подрагивавшие.