– Анечка Филипповна, поеду я, ладно? – легко сжимаю плечи пожилой женщины, смотря прямо в добрые глаза.

– Беги уже, егоза. Плохо как стало без Андрюши, – тягостно протягивает Анна Филлиповна. Она полжизни знала папу и помогала нам, когда была жива мама… В общем, свой человек – добрый и отзывчивый.

Вываливаю из шкафа свои самые лучшие наряды, остановив выбор на черно-белом шелковом платье из шелка. Собираю волосы в высокий хвост на макушке и подхожу к сейфу. Пора и моей малышке послужить – негоже маленькой красной Ауди пылиться в гараже в то время, как машину папы, на которой я ездила последние годы, дерзко испортили. Забираю ключи, брызгаю в ямку на шее любимые Montale и выпархиваю под ясное синее небо. Сегодня потрясающий день – яркий, как акварельный рисунок Сашеньки, ароматный, свежий. Хочется глубоко вдохнуть летнего воздуха, есть его большими ложками, чувствуя, как в душе расцветает хрупкий побег счастья. У меня все хорошо: есть сын и любимая работа, а остальное… Время покажет.

Запускаю двигатель малютки и трогаюсь в сторону города. Из радио звучит любимая песня, в окна рвутся вихри теплого воздуха, взвивая пряди, а солнце отражается от лобового стекла разноцветными бликами. Дорога радует отсутствием пробок. Подтверждаю свой визит косметологу и прибавляю газа, съезжая со Смоленского шоссе на мост. Пожалуй, я даже успею выпить кофе в торговом центре возле салона красоты.

«Впереди камера на шестьдесят», – любезно предупреждает девушка из навигатора.

Давлю на педаль тормоза, ощущая под подошвой туфельки… пустоту. Тормозов нет. Испорчены. Повторяю действие, убеждаясь в запоздалой догадке – и над этой машиной «поработали»… Под капотом ревет двигатель, а окружающая картинка пролетает за окном со скоростью в сто километров в час… Мышцы ломит от напряжения, пульс бьется в виски, а ступня намертво прирастает к чертовой педали. Снова неудача! Я кричу и что есть силы давлю на тормоз, смаргивая выступившие слезы. Из-за них красивый мост с ограждением из бронзы кажется невзрачным, а синяя, бегущая под нами река – расплывшимся темным пятном. Отбрасываю панику, схватившись за остатки здравого смысла. Одной рукой удерживаю руль, а другой тянусь за телефоном. Глубоко вдыхаю воздух, пахнущий пластиком и гарью, и звоню Богданову…

– Илья, я…

– Ева, прости за мой ребяческий поступок с цветами. Я просто хотел сделать тебе приятное, я…

– Илья, не надо делать никаких тестов ДНК. Сашенька твой сын, Богданов. Я прошу тебя о нем позаботиться, а я… – вздрагиваю от столкновения с железным ограждением моста. Панель приборов мигает индикаторами неисправностей: поломка рулевого управления, тормозной системы, аккумулятора, системы охлаждения двигателя… И много других, незнакомых мне значков. Все мигает, как яркая компьютерная игра…

– Ева, что происходит, ты где…

– Позаботься о своем сыне. А меня… наверное, больше нет. Уши закладывает от скрежета металла и похожих на взрыв хлопков под капотом.

– Господи, Ева, немедленно скажи мне, где ты…

– Александровский мост. Я… Илья, я тебя любила. Прости меня за все…

Машину ведет юзом, я отбрасываю телефон в сторону и безуспешно пытаюсь удержать ее на трассе. Кручу нечувствительный к моим действиям руль, давлю на педали, обливаясь потом, кричу, бью ладонями по обивке, а потом… сдаюсь. Опускаю голову на руль и срываюсь с моста в глубокую реку…

Илья.

– Босс, ты побледнел. Что случилось? – взволнованно произносит Саныч, медленно поднимаясь с кресла. 

«Илья, я тебя любила… Позаботься о своем сыне», – из динамика давно рвутся хриплые прерывистые гудки, а в ушах звучит ее голос. Что это было? Прощание? И что она делала на Александровском мосту?