Я не стояла у обжиговой печи по двенадцать часов в день, не падала от усталости после смены. Не задыхалась от жара, обливая себя с головой колодезной водой, не была приписным рабом, у которого не имелось выбора, не терпела наказания шпицрутенами, не умирала в сорок пять лет, потому что дольше никто не выдерживал.

Никакого алкоголя, табака, таблеток, что туманят мозг. Я в состоянии выдержать без хлипких опор, потому что нашла другую опору, выбрала предка, который каждый день вставал и шёл на завод к печи. Образ этого человека неожиданно всплыл из глубин подсознания, и я радостно приветствовала его.

Я пойду на тусовку, взгляну в глаза своему страху. Тест на выносливость чувств пора пройти до конца.

Я поддерживала Егора во всём, разделяла его мечты, верила в его идеалы и в то, что он меняет мир, включалась в его дела, брала на себя вопросы, в которых могла быть полезной. Как верный Санчо Панса я следовала за своим господином. Егор признался, что в принципе, я – «та самая», и даже вещал о семье и детях, при этом оставался бабником до мозга костей, ни в чём себе не отказывая.

Чтобы не ждать звонка Васи и не тратить энергию на торг, я написала краткое смс – 1000$. Через пару дней деньги пришли на счёт, и я, злорадно ухмыляясь, подумала, что продешевила (привет от мамули).

В назначенное время я приехала по нужному адресу, отказавшись от такси и предложения Васи меня подвезти. Я собиралась шифроваться до последнего, сохраняя иллюзию безопасности. Думаю, вычислить меня было всё-таки можно.

Шибари было запланировано на двенадцать часов ночи, к этому времени я и приехала, чтобы исполнить свой номер. Лакшери вилла находилась в статусном посёлке среди себе подобных. Мне раньше доводилось бывать на таких.

Тусовка блогеров была в самом разгаре, когда мимо бассейна с уединившимися парочками, я вошла в зал. Здесь было всё, как всегда. Светомузыка, ритмический бит, колышущиеся тела, ди-джей за пультом. Я немного постояла, разглядывая публику.

Где Егор? Предчувствие встречи разогнало сердце до критической отметки. Стоп. Надо выдохнуть, успокоиться, не думать о нём. Я понимала, что чувства не угасли. Это разум велел спасаться бегством, но сердце не обманешь. Я убежала, чтобы снова явиться к нему.

Наши глаза встретились. Егор дал знак ди-джею и двинулся в центр зала. Музыка стихла, вокруг Егора образовалось свободное пространство.

Он перекинул верёвку с карабином через балку, подшучивая, что хочет повесить люстру. Я подошла к нему и начала неторопливо раздеваться под перекрёстным огнём предвкушающих глаз.

На мне было чёрное бесшовное бельё. Егор шагнул ко мне и страстно впился в губы поцелуем, я на инстинктах ответила, он отстранился и влепил мне такую звонкую пощёчину, что, кажется, её услышали все. Внимание к нам стало стопроцентным.

Я вздрогнула. Ненависть? Её не было. Егор всегда играл по своим правилам. И это не первая оплеуха от него. Единственная мысль, посетившая в этот момент, хорошо, что в ушах нет серёжек.

— Доверься мне, дорогая, — прошептал Егор, ухмыляясь, взял верёвку и провёл по моему телу.

Пошёл нах. Вот и весь протест. Я не посмела сказать это вслух.

Любопытные глаза вокруг бесили, как и его прикосновения. Он специально касался меня пальцами, проверяя, как затянуты верёвки. Обычно степень «остроты ощущений» мы обговаривали до того, как веревки пойдут в ход, но сегодня, как я и предполагала, Егор не стал ничего обсуждать. Птичка попалась в силки, чирикнуть теперь можно только по его команде.

Егор вязал меня с полуулыбкой на губах, действовал отточено и небрежно, играл на публику, демонстрируя своё мастерство. Не удивлюсь, что ему за это заплатили. Стиснув зубы, я пристально наблюдала за ним. Он считал моё состояние на раз-два.