Федя ждал меня на детской площадке, что-то усердно раскапывая в песочнице. Я села на скамейку и закрыла глаза.

Вот и тепло к нам пришло. Скоро всё зазеленеет, зацветёт сирень. Пал Палыч станет намекать на отпуск втроём (надо придумать весомые отговорки), Федя поедет к родителям на дачу, я недельку посмотрю сериалы, а потом придумаю чем заняться.

Кто-то присел на скамейку, и я открыла глаза. Роман не отрываясь смотрел на маленького Федю. Перевёл взгляд на меня. Синие глаза почернели, на скулах заиграл желваки:

– Твой муж знает, что растит чужого ребёнка? Как ты посмела скрыть от меня сына? Какая ты всё же, – он задохнулся, – правильно Алла говорила, не любила ты меня никогда!

Я снова закрыла глаза. Каким ты был, таким остался. И успокоить тебя некому. Почему так обидно? Так больно… Поревела бы сейчас навзрыд, раскачиваясь и подвывая, да сыночка боюсь напугать. Феденьку-ангелочка моего. Безотцовщину… Эк тебя, мать, понесло! А ну, рули в другую сторону! Будет ещё какой-то Ромка Коршун мне выговаривать! Кто он такой?! Никто! Я и имя его забыла. Грубиян!

Неделя была бесконечная: планёрки, отчёты, садик. Соня-ураган рассталась с бойфрендом и нуждалась в поддержке, папа приехал в больницу на обследование, и мне надо было готовить обеды. Я забегалась.

К пятнице всё утряслось и наладилось. Папу проводила в деревню, Пал Палычу отказала в воскресном ужине, созвонилась с Винниковым и заказала столик на четверых.

В пятницу я, маленький Федя, Софья и Фёдор Винников дружно ели пиццу. Сонька вдруг сдулась и от урагана остался маленький сквознячок. Она краснела, бледнела, не шутила и не гоготала, демонстрируя всем свои хорошие зубки. Методом исключения я пришла к выводу, что так положительно на рыжую бестию влияет мой однокурсник. Фёдор, ты – сила! Фёдор, эй! Очнись! С нами шикарная длинноногая красотка, и она запала на тебя. Ладно, с Винниковым об этом в другой раз поговорю, а пока будем отдыхать.

В субботу я разрешаю себе поваляться подольше, никуда не надо бежать. Но не в этот раз. Кто-то настойчиво давил на звонок. На лестничной площадке стоял Коршун.

Я молча смотрела на него.

– Лена, я безмозглая скотина. Я не знал, что ты одна. Бедная моя! Сколько ты пережила…

– Ром, ты закончил самобичевание? Можно я, в свой законный выходной, отдохну? Пока.

– Подожди, подожди, Леночка! Ты иди, отдыхай, а я, если можно, с сыном познакомлюсь. И завтрак приготовлю.

– Коршун, иди домой! – я решительно закрыла дверь.

К полудню мы с Федей вышли на улицу. Во дворе гуляла соседка со своими детьми. Маленький Фёдор с радостью остался с ними, а я пошла в магазин.

Каждый раз, перед магазином, думаю написать список нужных продуктов и каждый раз забываю. Руки автоматически кидают в корзину всё вредное, оседающее на талии. Этот поход в магазин не стал исключением.

Два пакета, доверху набитые продуктами, смотрели на меня, а я смотрела на них. Была не была! Мне бы коромысло на плечи, да пакеты подцепить. И пошла бы я лебёдушкой грациозной, слегка покачивая бёдрами. А без коромысла, с этими пакетами, которые оттянули руки до земли, я похожа на ослика.

Не успела я представить себя ушастым животным, как сзади раздался голос: «Девушка, не знал, что вы так много едите!»

– Фёдор, дружище, как хорошо, что мы встретились! – обрадовалась я. – Мне надо с тобой о Сонечке поговорить.

– Лен, не надо об этом говорить. Я не дундук и не слепой, всё понял сразу. Но я не могу! После того, что натворил… со Светой и с тобой – не могу! До сих пор себя не простил.

– Винников, ты что?! Всё в прошлом. Света замужем. Дочку растит. Жизнь продолжается.