Слуги расстелили на прибрежном песке ковры, расставили серебряные миски, в которые насыпали курагу, сладкий прозрачный баслюк, халву и чернослив, порезали на блюдах неизменные пузатые арбузы и вязкие сладкие дыни. Царевичи полулегли по краям, потянулись к угощению. Василий тут же напомнил:

– Я говорил, мой крапчатый по две утки с легкостью берет, говорил?!

– Сие покамест токмо един раз случилось! – Джелал выбрал крупный кусок арбуза и жадно в него вгрызся. Сплюнул в сторону косточки и закончил: – А уговор был на два!

– На два за день! – не отступил от своего княжич. – А еще даже не полдень! Будет и еще удачный вылет. Просто ныне вся птица на острове уже пугана. Две за раз просто не найти.

– Это точно! – солидно подтвердил царевич Керим, по подбородку которого стекали струйки арбузного сока. – За полный день должно случиться два броска с двойной добычей. Один я уже засчитал.

– Надо выждать… – откинулся на спину московский заложник. – Пусть утки успокоятся, в стаи собьются. И чур, я опять первый в спугнутую стаю крапчатого пускаю!

– Ты его сперва уговори, – добродушно рассмеялся Джелал. – Они все, вон, крыльями еле-еле шевелят! – Царевич зевнул, тоже откинулся и заложил руки за голову: – Как же тут, однако, хорошо! И солнце, и свежо, и никакой мошки. Иногда так хочется превратиться в дерево… Расти себе да расти, грейся на солнышке. Ни забот тебе, ни хлопот, ни бека Салака с его нудятиной, ни Истрахана с его астролябиями…

– Царевичи, царевичи!!!

Громкий крик и плеск воды заставили его поднять голову, прищуриться в сторону Ахтубы. Там через брод, вздымая тучи брызг, мчался всадник, в шароварах и войлочной жилетке на голое тело.

– Накаркал… – сделал вывод наследник ордынского престола.

И оказался прав. Выбравшись на берег, всадник скатился с седла, опустился на колено и склонил голову:

– Государь Тохтамыш скорейше призывает вас к себе, царевичи! Без промедления!

– Внимание и повиновение… – тяжело вздохнул Джелал ад-Дин и поднялся на ноги, на правах старшего отдав решительный приказ: – Воля моего отца закон. Братья, по коням!

– А как же пояс? – не понял княжич.

– Ты его покамест наполовину выиграл, наполовину проиграл, – сурово, как надлежит судье, сказал царевич Керим. – Уговор был на два удачных вылета за день. Коли нас прервали, теперь всю охоту придется сызнова начинать…

Паренек поднялся и развел руками.

– Послезавтра? – предложил сверху уже поднявшийся в седло Джелал ад-Дин. – Пусть птицы отдохнут.

– Заметано! – согласился княжич, ставя ногу в стремя.

– Государь ждет… – напомнил гонец.

– Мы на рысях, с одною стражей, – ответил царевич и ударил пятками тонконогого арабского скакуна. – Геть, геть, геть!

Бросив слуг прибираться на месте привала, четверо знатных охотников стремительным галопом промчались по пляжу, в облаках брызг пересекли Ахтубу и, на добрую сотню саженей оторвавшись от телохранителей, понеслись к городу.

Государь великой Орды встретил юношей в восточном дворике, выложенном полированными гранитными плитами, с мозаичными стенами под толстой коричневой лозой и с многоцветными карпами кои, плавающими в позолоченном прудике в центре прохладного зала. Одет Тохтамыш был в легкий шелковый халат, расписанный танцующими цаплями, темно-синие шелковые шаровары и в войлочные шлепанцы на босу ногу. В руках царь держал серебряный кубок, покрытый витиеватой чеканкой с самоцветами. Над краем сосуда вился белесый дымок с далеко растекающимся ароматом корицы.

Гладко выбритую голову одного из величайших правителей ойкумены покрывала серая войлочная тюбетейка с вышитыми арабской вязью молитвами, большие синие глаза смотрели пронзительно и остро. Остальные черты лица были тонкими, изящными, можно сказать – нежными. Розовые узкие губы, прижатые к черепу резные уши с длинными мочками, остренький носик; тщательно выбритые белые щеки и короткая бородка клинышком. И если бы не эта самая бородка – Тохтамыша, несмотря на возраст сильно за тридцать лет, можно было бы принять за миловидную девицу.