– Ты какой-то не такой сегодня, – друг пристально смотрит на меня, а я из последних сил держусь, чтобы не проговориться о причине своей скорби. – Блондинка у бара уже минут пятнадцать смотрит на тебя, а ты и глазом не повел в ее сторону. На тебя это не похоже.  Кирилл, которого я знаю, уже мчался бы с этой красоткой в ближайшую гостиницу.

Андрей ждет ответа, а я не могу. Слова Левандовской о том, что никто не должен знать о смерти деда, заезженной пластинкой крутятся в голове, и несмотря на то, что мне так хочется поделиться своим горем с лучшим другом, рассказать о своих подозрениях насчет Любы, о том, какая ответственность свалилась на мою голову и о том, что придется отменить на время совместную поездку в Доминикану, я молчу. Молчу и отвожу от него взгляд.

– Нет, серьезно, дружище, ты вернулся с отдыха на неделю раньше, отшил нескольких красоток, никаких шуточек, никаких подколов, никаких диких танцев и безудержного веселья. Ты что, влюбился? Втюхался в кого-то, да? Только не говори мне, что собрался жениться, пожалуйста! Я не хочу потерять друга!

– Еще чего! – фыркаю, отпивая из стакана янтарную жидкость. – Просто... просто кое-какие проблемы на работе, поэтому пришлось покинуть Бали и девочек.

– Так пусть твоя эта зазнайка и решает эти проблемы.

– Она и есть проблема, – вздыхаю, откинувшись на спинку дивана и из последних сил сдерживаясь, чтобы не проболтаться о настоящих причинах моего странного поведения.

– Только не говори, что ты вдруг вспыхнул к ней любовью! 

– Что? Нет, конечно, как тебе в голову такое могло прийти? Совсем с ума сошёл! 

– Кирюх, тебе надо расслабиться и выпить что-нибудь покрепче. А потом ты мне все расскажешь и мы вместе постараемся найти выход из ситуации. Для этого ведь и нужны друзья, правильно?

Я пытаюсь улыбнуться в ответ и не съязвить, что сейчас мне ничего не поможет. Разве что контакты надежного киллера, который сможет быстро пришить Левандовскую. Но уже через час мое настроение заметно улучшается. Не знаю, что там намешал бармен, но на время я забываю о проблемах, улыбаюсь, знакомлюсь с несколькими красотками, и на миг мне кажется, что все как прежде, ничего ужасного не произошло, вот проснусь утром – и эти несколько дней окажутся просто плохим сном. 

– Может, все же расскажешь, что случилось? – спрашивает Андрей, пока я мою руки  и не отрываю взгляда от отражения своего раскрасневшегося лица в зеркале уборной. 

– Ничего, – вздыхаю, но тут же добавляю: – Дед умер, компания теперь на мне, а Левандовская по завещанию мой надзиратель. И вообще, мне кажется, что она как-то замешана в смерти  деда, потому что завещание было изменено за несколько дней до его кончины . 

Я это сказал? Произнёс вслух? Серьезно? 

Пугливо смотрю по сторонам и выдыхаю, потому что в мужском туалете мы одни. 

– Ты думаешь... думаешь, она грохнула твоего деда? Боже, Кирюх, прими мои соболезнования. 

– Спасибо. Я не знаю, что думать, но это все так странно, подозрительно и неожиданно. Все ещё не верю, что его нет. 

– Мы справимся с этим. Вместе. Я найду людей, они проведут расследование…

– Нет-нет, – перебиваю его, – никаких расследований. Пока что. Я сам попробую выяснить, что произошло. Знаешь, я, наверное, поеду домой. Надо вызвать "трезвого водителя", потому что я приехал на тачке.                                                                                                                  

– Я не отпущу тебя в таком состоянии домой, друг. Нужно сделать все по-человечески, помянуть Федора Александровича, вспомнить былые времена, когда мы были детьми и ездили с ним на рыбалку. Давай, идем, я все организую. Тебе полегчает.