– Алхимической растворяющей настойкой чуточку протер, но ткань оказалась такая нежная…

– Не продолжайте, – загробным голосом перебила я.

– Зато я не возьму с вас денег, – вдруг заявил мастер, и заслужил такой ошарашенный взгляд, что немедленно замахал руками: – Не то чтобы я собирался брать стоимость алхимических настоек… Ну, вы тут прощайтесь, а я пойду, ковер дочищу.

– Не расстраивайся, – попыталась успокоить меня Фэйр, осторожно погладив по плечу. – Он все равно был ужасным, как будто с барахолки…

– Да нет, какое уж тут расстройство? У твоего дядьки найдется лист бумаги, я напишу завещание… Постой, – резко передумав накладывать на себя руки, вымолвила я, – что ты сказала про барахолку?

Родственники Фэйр жили над алхимчисткой, так что мне даже подобрали платье от кузины, широковатое во всех местах, кроме плеч. От халата все равно избавиться не удалось, надела, чтобы скрыть прорези для крыльев на спине. Засунув сонного Ральфа в ридикюль и прихватив испорченный пиджак, мы с подругой бросились на рынок. Он находился в получасе езды от Зачарованного квартала, и нам пришлось взять извозчика.

На барахолке, где за пятак можно было купить три пары сапог (правда, никто не гарантировал, что у них за седмицу не оторвутся подошвы), даже в будний день толкался народ. Мы проверили несколько прилавков, торговавших мужскими костюмами. Демонстрировали произведение Маэстро, требуя похожей модели, но везде разводили руками, а один торговец, не сумевший втюхать нам бархатный алый камзол, обиженно просопел:

– Да таким старьем у нас никто не торгует! Мы такие фасоны, знаете ли, два года назад привозили! Вы бы еще из дедушкиного сундука достали.

Когда я отчаялась и попрощалась с работой, то увидела нужную вещь. Пиджак висел на плечиках, стиснутый со всех сторон разноцветными тряпками, и выглядел в точности, как работа королевского портного. Даже овальные нашивки на локтях ничем не отличались.

– Богато, – вздохнула Фэйр.

Мы вертели два пиджака и так и этак. Примеряли, сравнивали рукава, и по всему походили они, как близнецы, а перешей пуговицы да бирки – сам Маэстро разницы не найдет.

– Сколько? – чувствуя себя, словно только что сняла с шеи удавку, любезно уточнила я.

– За семь забирай, – махнул рукой торговец.

– Чего так дорого? – изогнула бровь Фэйр.

– Дорого? – в один голос изумленно повторили мы с лавочником. Ему-то по положению полагалось, а я собиралась выдать дешевую тряпку за авторский наряд, и цена подороже чуточку заглушала голос совести.

– Четыре! – принялась сбивать цену она.

– Пять с полтиной, и забирайте, пиявки, – буркнул торговец. Вне себя от счастья я полезла в ридикюль за деньгами, и тут почувствовала, как столбенею. В сумке явно кое-чего, вернее, кое-кого не хватало…

– А где Ральф?! – охнула я, холодея внутри. – Матерь Божья, дракон исчез!

– Куда? – вытянулось лицо у Фэйр.

– Ты меня спрашиваешь?!

– А вы уже пришли без дракона, – удивленно почесал затылок торговец.

– Вообще, без дракона? – в панике выпалила я, понимая, что глупее вопрос не придумаешь. Вместо того чтобы вспоминать, когда ридикюль полегчал, надо было зубастого монстра искать! И, желательно, быстрее, пока его не нашел кто-нибудь другой. В одну секунду передо мной промелькнула вся жизнь и адреса приютов для бродячих животных, где изредка добрых хозяев дожидались ручные драконы.

– Он у блестяшек! – вдруг сверкнула идеей подруга. – Драконы всегда тянутся к блестяшкам.

– К блесткам, что ли? – лихорадочно пытаясь сообразить, в каком ряду продавались платья, расшитые стеклянными камушками, уточнила я.