— А потом еще один и еще.

Антипов раздражается. Отшатывается в сторону, и со всей силы бьет кулаком по стене.

Замираю. Даже дышать страшно становится. Мы никогда не скандалили, чтобы вот так… Мне страшно. Пошевелиться не могу.

Илья снова матерится, снова трогает мои плечи. Снова просит прощения.

— Никого кроме тебя и… того случая. Она пришла два месяца назад. Понятия не имею, как меня нашла, притащила этот тест, сказала, что, если я не обеспечу будущее ей и ребенку, она все расскажет тебе. Я растерялся, — Илья ухмыляется и отводит взгляд, — первый раз в жизни. Мне стало так страшно, что тебя потеряю, Света. Так страшно.

Его слова как острые иглы. Он загоняет мне их в сердце. Одну за одной. Каждым звуком, каждой буквой.

У меня сил нет на ногах держаться, колени подкашиваются. Медленно сползаю к полу. Илья со мной. Встаёт на колени. Вытирает мои слезы.

— Ночью я… Не знаю, что на меня нашло. Вел себя с тобой как… Я просто очень боюсь тебя потерять и сделаю все что угодно, чтобы ты осталась. Я без тебя не выживу. Я не знаю, как это, Света, жить без тебя.

Всхлипываю. Слезы душат. За что он так со мной? Почему?

Зачем все это говорит? Больно ему? А мне? Мне не больно?

— Я был на кураже. Мне казалось, что я должен сказать хоть что-то…

— Ты предложил мне воспитывать чужого ребенка, Илья. Ребенка какой-то непонятной девки, с которой ты провел ночь. Ты болен, — заглядываю ему в глаза.

— Света, дай мне шанс. Давай забудем, давай попробуем, я клянусь тебе…

Пробирает на смех. Я и смеюсь. Хохочу на всю квартиру.

Клянется он. Снова.

— Я хочу уйти. Видеть тебя не могу. Слышать не хочу.

— Хорошо, — вновь обхватывает мои щеки ладонями.

Противно. Каждое его прикосновение как ожог от кислоты. Яд уже проникает под кожу и медленно распространяется по крови.

— Хорошо. Я отвезу тебя. Куда?

— Я справлюсь сама. Больше мне ничего от тебя не надо.

— Хорошо. Тебе нужно подумать, остыть. Я понимаю, что тебе нужно время, родная.

Отлепляю от себя его руки и поднимаюсь. Выпрямляю спину, а на плечи потолок давит. Квартира с присутствием Ильи будто меньше стала.

Вытаскиваю из сумки ключи и кладу их на полку. Антипов наблюдает за всем этим молча. Больше не останавливает. Не уговаривает.

Правильно. Так мне легче.

Надеваю кожаный пиджак и обхватываю пальцами ручку чемодана.

За дверь выхожу не оглядываясь. Делаю шаг в новую жизнь, только вот в спину все равно летят слова из прошлого:

— Это не конец, Свет.

Прикрываю глаза и вызываю лифт.

Это конец. Я все решила.

На улице снова чувствую слабость. До машины метров пять, но расстояние кажется непреодолимым. Опираюсь на ручки чемодана. Дышу.

Сейчас. Нужно перевести дух. Смотрю на свои пальцы, а они дрожат. Только теперь понимаю, что меня всю колотит.

Раньше, когда мне было плохо, я всегда знала, что Илья поддержит. Что он найдет выход из любой ситуации, что он просто будет рядом. Обнимать, согревать своим телом и дарить уверенность в завтрашнем дне.

После аварии он был моим солнцем. Сутками со мной сидел. Даже отпуск взял, чтобы я не торчала дома одна и не мучала себя мыслями о том, что со мной произошло.

Раньше, когда мне было плохо, первым, кому я звонила, был муж. Муж, который был готов горы ради нас свернуть.

А теперь я знаю, что, пока я делала показ в Питере, он в это время зажигал в отеле с какой-то девицей и до ужаса боюсь подумать, сколько ночей он с ней провел, когда улетал в «командировки».

Он ее обеспечивает. Между ними теперь даже больше общего, чем было между нами. Их связывает ребенок. Всегда будет связывать. Они станут родителями. Илья станет отцом, которым быть не хотел, по крайне мере, всегда меня в этом убеждал.