Из-за поворота послышался мерный скрип колес. На дорогу выехал заросший бородой мужичок на телеге. Густо запахло свежескошенным сеном. Я улыбнулась как можно шире, чтобы не пугать своим видом ни седока, ни лошадь.

– Товарищ! Не дадите на минуточку телефон? Я, кажется, заблудилась.

Ну не называть же его, одетого по-простому, даже можно сказать, бедно (на коленях ярко выделялись цветные заплатки), сударем?

Услышав меня, мужичок вздрогнул, выплывая из дремы. А увидев, нервно выкрикнул: «Чур меня!» и, стегнув лошадь, понесся напрямую через поле, едва не зашибив несчастную женщину телегой. Я отлетела в канаву, где, хватанув поднятую пыль, закашлялась.

– У нее дрогнули ресниц, доктор!

Я узнала голос Ольги. Ну, слава богу, нашли, подобрали и отвезли в фельдшерскую.

Кто-то нагло полез пальцами мне в глаза. Открыв веки, вздохнул.

– Показалось.

Я хотела возмутиться, что подруга права, я жива, но мое лицо бесцеремонно накрыли простыней.

– Что вы себе позволяете? – взбрыкнула я, убирая простыню с лица.

Но под руку мне попались собственные растрепанные волосы. Я огляделась. Простыни нигде не было видно. Я по-прежнему лежала в канаве. Выбравшись из нее, принялась отряхивать ночную сорочку. Привидится же такое! То ли злую шутку со мной играло эхо вчерашнего веселья, то ли последствия сотрясения черепа. Скорее всего, я ударилась головой, когда лишилась в кабаке чувств. Я же помнила, как хлебнула чего-то крепкого, отчего закружилась голова.

Я наклонилась, чтобы одернуть подол, и застыла. На большом пальце ноги висела бирка. На ней было крупно написано мое имя. Я потянулась к ней, чтобы поднести ближе к глазам. Без очков я не смогла бы прочесть более мелкий шрифт, но заметила точно такую же бирку на запястье. Как раз там, где еще вчера гремели костяные браслеты. Поняв, что на мне не рубашка, а саван, я закричала.

– Срочно позовите доктора! – завизжала прямо у уха Вероника. – Она шевелится!

– У черт! И правда, – растерянно произнес тот, кто совсем недавно лез мне в глаза.

Меня подхватили под мышки и довольно грубо перекинула с железного стола на каталку. От удара спиной я открыла глаза и снова нашла себя в канаве. На этот раз бирок на мне не было. Да что за карусель такая?

– Леди? Как вы здесь оказались?

Надо мной стоял мужчина небесной красоты с широкополой шляпой в руках. Длинные вьющиеся волосы, лучистые глаза.

– Боженька? – прошептала я.

Распрямившись, молодой мужчина беспокойно огляделся. Нахлобучив шляпу, натянул ее по самые глаза. Крякнув, взвалил меня на плечо и довольно быстро побежал к лошади, оставленной на дороге.

Нет, не боженька. Судя по длинному до пят кожаному плащу, он был кем-то вроде Паромщика, который по реке Стикс перевозит души. У меня же вечно все не как у людей. Вместо приятного последнего путешествия на лодке я лежала поперек седла, и меня везли неизвестно куда.

– Еще одна? Что за чертовщина такая?

Я сидела, опершись спиной о стену в каком-то склепе, куда мое тело, наряженное в саван, бесцеремонно сгрузили. Скрипела ажурная металлическая решетка, по колоннам ползли колючие лозы алых роз, и крутились по широким ступеням разгоняемые ветром опавшие лепестки. Пахло пылью и цветами.

Неплохое место для завершения жизненного пути. А как иначе понять вопрос «Еще одна»? Наверняка та, первая, уже покоится где-то здесь. Я огляделась и поежилась, заметив ряд каменных надгробий.

Надо мной стояли двое. Тот, в шляпе, которого я назвала Паромщиком, и второй – не менее колоритный тип. Хорошо сложенный блондин с лицом, будто высеченным из гранита. Засученные по локоть рукава являли красивые мускулистые руки. Мне нравилось в нем все, кроме одного: как напряглись его пальцы. Мысленно он уже душил меня. Я явно оказалась лишней в их преступном раскладе.