— Почему? 

— Потому что, — отрезал призрак. 

— И вы тоже не можете? 

— Не могу, — он повернулся ко мне. — Вот смотри... — его губы зашевелились, будто произнося что-то, у меня же заложило уши. Снова. 

— Что за ерунда? — я похлопала по ушам, пытаясь вернуть слух.

— Я только что попытался сказать тебе то, что ты хочешь узнать, — пояснил призрак. 

Ко мне наконец подкралась догадка: 

— Такое со мной уже было несколько раз... Это что-то вроде глушителя? Я не могу услышать правду? 

— Именно... — прадед закатил глаза. — Доходит помаленьку...

— Господи, да это мистика какая-то... — я недоверчиво усмехнулась. — Первый раз с таким сталкиваюсь. Или это какие-то новые технологии? 

— Если это новые технологии, — сердито проворчал Илья Аристархович, — то кто, по-твоему, я? Голограмма? 

— Пожалуй, лучше бы это было так, — со вздохом отозвалась я. — Голограмма хоть как-то бы все объяснила... С научной точки зрения. А вы, Илья Аристархович, кстати, неплохо разбираетесь в современных технологиях... Про голограммы знаете. 

Призрак хмыкнул:

— А чем мне еще заниматься? Когда впереди целая вечность неприкаянности, только и остается чем-то развлекать себя. Я вот изучаю всякие научные статьи... Компьютер осваиваю...

Из всех этих слов меня зацепила фраза о вечности и неприкаянности, но что прадед Глеба под этим подразумевал, узнать не успела: дом содрогнулся от очередного волчьего воя. Только на этот раз он звучал совсем близко, будто зверь находился в доме. И от этого стало совсем жутко. Я испуганно посмотрела на Илью Аристарховича, а по дому — теперь я не сомневалась в этом — разнесся новый вой, следом по полу прошла вибрация. 

— Что это? — прошептала я. — Волки в доме? И почему все трясется? 

— Не бойся, скоро все закончится, — ответ призрака прозвучал глухо. — До рассвета осталось меньше двух часов... 

— До рассвета? — меня снова стала захлестывать паника. Я подскочила на ноги. Да это реально какой-то фильм ужасов! Пожалуйста, дайте мне проснуться... — И что потом? Волки уйдут, что ли? Слушайте, Илья Аристархович, не знаю, что за чертовщина происходит в вашем доме, но я хочу уйти отсюда. Да кому я говорю? Вы и сами часть всего этого... кошмара... — в отчаянии закончила я. 

А прадед на это ничего не сказал, смотрел на меня из-подо лба и молчал. 

— В доме есть ружье? — спросила у него снова. 

— Забудь, — отмахнулся он. — Так я тебе и показал, где оно. Лучше сядь и сиди. Тихо. Или мне уйти? 

Я заметалась в мыслях, но все же нехотя ответила:

— Не надо. Только скажите: где Глеб? И Софья Ильинична. С ними все в порядке? Волки ничего им не сделают? 

— Не сделают, — голос призрака звучал уже устало. — Увидишь их утром. 

Увижу, значит... Ну только покажись мне на глаза, Глебушка! Мало тебе не покажется, обещаю! Порву как Тузик грелку. 

Не знаю, как дожила до того самого рассвета. Дом еще несколько раз трясло вслед за протяжным воем. К тому же хотелось пить, есть и по нужде. Естественные потребности, что б их, давали знать о себе даже в такой критической ситуации. Я не заметила, как вой наконец стих, на меня же внезапно навалилась дрема. Проснулась, когда за окном уже совсем рассвело. 

Илья Аристархович тоже пропал, отчего у меня даже закралось подозрение, что он был лишь плодом моего воспаленного сознания, одним словом, бредом. Но потом я увидела, что дверь приоткрыта и ринулась к ней. 

Уже взявшись за ручку, остановилась. В груди зашевелился страх: а что если волки все еще где-то поблизости? Но оставаться в комнате тоже не выход.

В коридоре было пусто и тихо. Я, стараясь ступать неслышно, пошла к лестнице. У спальни Глеба замерла, приоткрыла осторожно дверь: никого. Кровать идеально застлана, что подтверждало: Глеб этой ночью не спал на ней.