Самодовольный, ухмыляющийся мужлан!

Мэри была не в состоянии осознать, к кому она, собственно, обращается. Наверное, к Бауэру. Она могла понять, как его угодливые венские манеры могли подействовать на впечатлительную девушку, но ее он оставил холодной. С другой стороны, рядом с лордом Рейнберном ей становилось тепло, она всем телом тянулась к нему. Эти бабочки в ее животе порхали все быстрее и быстрее, били крыльями, рвались наружу. Если бы здесь подавали вино, она постаралась бы утопить их.

Нет, лучше ей держать все эти чувства при себе. Они с тетей Мим всегда перед сном выпивали бренди, обсуждая дела агентства, но сейчас она поставила свой бокал и попыталась расслабиться без спиртного. Мэри посмотрела в окно на темнеющие горы, пересчитала мерцающие звезды на жемчужно-сером небе. Она оценила количество гвоздей с большой шляпкой на скамеечке, на которой лежала нога тети Мим. Мэри оглядела всю комнату, избегая смотреть туда, куда ей хотелось. Она старалась не встречаться глазами с Оливером, потому что этот плут сразу поймет, что у нее на уме. Будучи младшим из шести братьев в своей семье, Оливер был очень чувствителен к переменам атмосферы. Благодаря прекрасно развитой интуиции он много раз избегал тумаков.

Черт бы все побрал! Несмотря на страстные речи лорда Рейнберна и его упрямую фамильярность, он ее… покорил. Мэри понимала, что под всей его безнравственностью кроется уязвимость. К тому же он слишком красив, для своего же блага.

Все это из-за того, что у нее недостаточно опыта общения с мужчинами. Когда она последний раз носила нормальное платье, оно было скрыто под просторным фартуком бакалейщицы. Никто из покупателей – а в основном это были женщины или прислуга – не замечал ее женственности, а ее брат Альберт неодобрительно относился к тому, чтобы она ходила куда-то в компании молодых джентльменов, хотя не сказать бы, что было очень много желающих пригласить ее куда-то. Альберта устраивало, что Мэри была занята магазином или его домом, а у нее не было возможности устроить собственную жизнь, потому что она не закончила образования и не имела своих денег. И если бы она оставила работу у брата, то ей пришлось бы выполнять еще более тяжелую у кого-нибудь другого.

Так что когда пришло письмо от тети Мим, Мэри долго не раздумывала. Но свободы в Лондоне, о которой Мэри мечтала, она так никогда и не получила. Удивительно, как много времени уходило на решение проблем других людей и как мало его оставалось на конец дня – с бренди или без него. Мэри все собиралась ходить на пьесы или концерты, но каким-то образом возможности сделать это так и не представилось. И если она покидала Маунт-стрит, то лишь по делам, – размотать чей-то спутанный домашний клубок, для чего подходила только униформа, выданная ей тетей Мим.

Мэри погладила кончиком пальца свою шелковую юбку. Первым делом она сняла перчатки – чувствовать нежную ткань было божественно. Как чудесно ходить с голыми руками и как восхитительно было бы зарыться ими в бороду лорда Рейнберна!

Откуда у нее такие мысли? Да она вообще не любит бороды! Мэри ударила себя – по-настоящему, сильно ударила мыском правой лайковой туфельки по лодыжке левой ноги в чулке.

– Что скажешь на это, Мэри? – Тетя Мим смотрела прямо на нее поверх своих очков.

– Я… Боюсь, я засмотрелась на пейзаж и потеряла нить разговора.

– Вот и хорошо, детка. Зайдите, выйдите, и тогда вы будете в безопасности и сможете вернуться к своим делам, какими бы они ни были. А мы с юным Оливером спрячемся в его комнате с кем-нибудь, кто согласится нам помочь.