— Я умею расписываться.

Исабель посмотрела на нее с жалостью.

— Я знаю, но этого слишком мало. Простите мне дерзость, но я скажу, если вы ходите от меня совет.

— Продолжай.

— Императору уже триста лет. Его невозможно ничем удивить, невозможно завоевать его сердце даже вашей красотой, юностью и невинностью. Он из тех мужчин, кому требуется куда больше от женщины, чтобы он ее хотя бы заметил. Если вы хотите, чтобы ваш будущий муж вас уважал, вы должны научиться всему, что считается позорным для женщин Гардарунта. Всему, что умеют южанки. У нас в ходу поговорка: «Неграмотен — значит, ленив. Ленив — значит, беден». А еще: «Умный бедным не бывает». Но тут разные люди по-своему понимают богатство. Для кого-то это книги, для другого — деньги, для третьего — дети.

— А для тебя?

— О, конечно, власть! Тогда будет все.

— Никакая власть не даст детей, если женщина неспособна родить.

— Вам это не грозит, ваше высочество, — фрейлина ловко переложила стрелу интереса на чужой лук. — Вы и все ваши сестры имеют хорошую наследственность.

— Агнес и Адель бездетны.

— Уверена, они еще удивят всех.

— Вы что-то знаете? — насторожилась Виолетта.

— Только то, что к ним не пришли лунные дни, как и к вашему близнецу Виоле после той оргии. Об этом весь дворец сплетничал.

— Виола… — прошептала принцесса. Острая боль потери снова резанула по сердцу. Но она не позволит, чтобы ее боль видели жадные до зрелищ чужие глаза. — Ступайте, леди. Нам всем нужно отдохнуть. Благодарю вас за честные ответы и за откровенность.

Возможно, южанка не так плоха, как ей думалось.

Исабель поднялась, поклонилась.

— Добрых снов, ваше высочество. И примите мои соболезнования. Мы все скорбим.

Виолетта молча кивнула, сглотнув горький комок слез.

— Я позову Марцелу и Эбигайл, чтобы помогли вам разоблачиться, — сказала камер-фрейлина.

— Достаточно одной из них, — принцесса справилась с собой, и голос не дрогнул.

— Тогда пришлю Эбигайл. Больше она ни на что не способна.

«А на что способна Марцела?» — задалась вопросом принцесса, проводив взглядом прямую спину Исабель.

* * *

У Эбигайл, невысокой рыжеватой девушки, глаза припухли от слез и слипались. Она то и дело зевала, прикрывая рот ладошкой, смущаясь и лепеча извинения. Почему Роберт отправил на суровый Север такой нежный цветок — загадка.

— Почему ты плакала? — спросила Летта.

— Простите, ваше высочество, но… я не думала, что будет так страшно. Там, у реки. Что сейчас с моими родными? С королевством?

Будущая императрица — будущая мать своим подданным, это Виолетта хорошо усвоила из напутствий короля Роберта, который, противореча сам себе, отцом подданным так и не стал.

— Все с ними хорошо, Эбигайл. Темная страна ушла. Огненный король прогнал их, — она сглотнула комок в горле.

— Здесь так холодно! А что будет дальше, еще севернее? Говорят, император спит на глыбе льда.

Принцесса фыркнула:

— Сомневаюсь, что кто-то в Гардарунте видел постель императора.

— Ну как же! Снежные дьяволы, которые прибыли вместе с принцем Лэйрином, рассказывали такие страсти об императорском дворце и северных нравах! Они кушают с ледяной посуды, очагов у них нет и огонь под запретом, а ночь у них длится полгода!

— Если огонь под запретом, то зачем императору наследник с огненным даром? — вырвалось у Летты.

— Не знаю, — фрейлина пожала плечиками, укутанными в меха. — А вы заметили, что здесь ни очага, ни печки, ни камина нет? И холодно так, что к утру мы все замерзнем и превратимся в ледышки! Боюсь, мы даже до дворца не доедем, умрем от голода и холода! Как хорошо, что сэр Яррен оставил вам свою заговоренную шубу! — Эбигайл, уложив принцессу, переодетую в шерстяную ночную рубашку и сухие шерстяные чулки, укрыла ее пуховым одеялом и набросила сверху лисью шубу.