Сколько же здесь зелени! Земляне любят зелень. И землю, конечно же. Проксимиане предпочитают стекло и металл, хотя бы потому, что с родной флорой и фауной у нас не густо.

– Местный. Наполовину глизелианин, наполовину кеплерианин.

– А, ну я так и поняла, что глизелианское в тебе есть.

– Железный характер? – выпятив грудь, осклабился красноволосый.

– Нет. Подбородок, – обнадежила его.

– Э... Тот парень, который тебе подсобил на космодроме, – быстро перевёл тему Кардия. – Который с белым хвостиком...

– Ну-ка, ну-ка...

– Это Кирин-Эл Скайнер.

– Скайнер?

– Да. Сын Гурена Скайнера. Капитана полиции из Засистемья.

– Я знаю, кто такой Гурен, – замахала рукой. – Это ведь друг моего отца.

– И моего. Видишь, как много у нас общего?

– А они очень похожи.

Тогда у меня не было времени, чтобы хорошо рассмотреть незнакомца, но сейчас детали его внешности вырисовывались в моей голове уже чётче.

Белые волосы, завязанные в низкий хвостик. Бледная кожа, крупный подбородок. Глаза с чёрными склярами, золотистые. Красивый. Но на вкус всё равно не мой. Всегда предпочитала милых, скромных, тихих мальчиков, несмотря на то, что выросла в безумном Вальетте, где экземпляров таких раз, два и обчёлся. А, возможно, и благодаря тому. Ведь нас больше привлекает недоступное, нежели то, что встречается на каждом шагу.

– Теперь туда, – кивнул Кардия в левую от главного здания академии сторону.

– Куда мы идем? – только сейчас решила уточнить, когда мои лакированные сапоги ступили на дорожку, выложенную стеклянной мозаикой. Вдоль нее на небольшом расстоянии друг от друга расположились маленькие светильники для освещения этой дорожки ночью.

– В общежитие. Я уже взял твою ключ-карту. Подумал, сначала захочешь обустроиться, а уже потом возиться с документами.

– Ты просто чудо, – обернулась, чмокнула воздух перед лицом сопровождающего и прибавила шаг.

Жуть как хотелось осмотреть студенческие апартаменты. Разумеется, многого я от них не ожидала. Все-таки, земная колония, как прежде успела подметить, не блистала передовыми технологиями. Но посредственность тоже интересна. По-своему.

Все здания на территории кампуса представляли собой кубы из темно-синих отражающих стекол. Кубы с металлическими крыльцами и прозрачными раздвижными дверями. Минимализм, короче говоря.

– Училась где-нибудь до этого? – отвлек меня Кардия от созерцания местной архитектуры. Мы уже поднимались по ступенькам к дверям общежития.

– В актерской школе.

– Значит, собиралась стать актрисой?

– Нет. Но какой смысл оканчивать музыкальную, если у меня вокальный талант с рождения? – пожала плечами, ухмыльнулась и вошла в просторный коридор.

– И не поспоришь же, – весело раздалось мне в ответ.

А внутри всё так, как и рассказывал отец. Белые панельные стены и потолки со вставками из синих светодиодов в стыках, гладкий темно-серый пол… И лифт. Всё.

Что ж. Вспомним, для чего я здесь. Первое – чтобы научиться самостоятельной жизни, второе – чтобы сменить обстановку. Да, это здание изнутри и снаружи больше напоминает проксимианский общественный туалет, но зато для меня предусмотрена отдельная кабинка. Или…

– Комнаты одиночные?

– Разумеется, нет. Тогда здесь не поместилось бы столько студентов. Отец тебе не рассказывал?

– Ну… он говорил о соседях по комнате. Но я подразумевала соседние двери.

– Даже больше скажу. – Не оборачиваясь, чувствовала, что губы парня расплылись в самодовольной улыбке. – Один из твоих соседей – я. Всего нас будет трое.

– И… кто третий?

– Эрик Хэйз.

Хэйз… Я точно слышала эту фамилию прежде, и не раз. От отца, кстати говоря. Да и в журналах, кажется, читала пару статей о некоем гении современности. Передовом инженере, квантовом физике… В общем, этот мир всегда был чрезвычайно далек от меня.