– Я, пожалуй, пойду спать. День был насыщенным.

Из приличия они недолго протестуют, но я все-таки ухожу к себе, и, прикрыв глаза, прислоняюсь к двери. Вспоминаю полный желания взгляд Дилана, и дыхание перехватывает.

Пытаюсь уснуть – я все лето недосыпала, – но никак не успокоюсь. В комнате духота. Высовываю из-под одеяла одну ногу, затем вторую, потом и вовсе спихиваю его в угол кровати.

Если честно, жду стука в дверь. Он наконец раздается, когда я уже проваливаюсь в полудрему. Это сон? Но нет, два тихих удара повторяются.

Резко сажусь. Во рту кислый привкус, губы пересохли, а про волосы и говорить нечего. Быстро иду в ванную пройтись щеткой по зубам и собрать космы в небрежный пучок, но получается очень уж аккуратно, поэтому завязываю его снова. Когда я наконец-то открываю Дилану, сна ни в одном глазу, но я изображаю, что только встала. Ночной воздух еще хранит тепло, и Дилан приносит в квартиру аромат нагретых солнцем виноградных лоз.

– Я боялся, что ты крепко спишь, – шепчет он, когда я запираю дверь. – По-моему, ты засоня.

Так и есть. Мой бывший всегда жаловался, мол, для такой маленькой особы я слишком громко храплю. Но такое признание будет не особо сексуальным, поэтому я просто качаю головой.

– Я не думала, что ты…

Отчаянно краснею. Надо быть поувереннее, я ведь Летняя Адди!

В глазах Дилана вновь зажигается дерзкий огонек. Он берет меня за руку и мягко прижимает к себе с той же напускной уверенностью, которую я заметила при первой встрече.

– Мы, кажется, еще не все обсудили, – низким голосом произносит он.

От одного лишь прикосновения его руки учащается пульс. Волосы Дилана небрежно уложены, прядки изящно падают на лоб. Как ни странно, он выглядит еще более растрепанным.

– Да? – выдыхаю я. – Не обсудили?

– Или не сделали… – Он отпускает мою руку и расстегивает пуговицы на моей пижамной кофте: медленно, попутно слегка касаясь пальцами груди. Когда он наконец доходит до последней и спускает лямки с плеч, и ткань скользит на пол, я уже задыхаюсь.

Мы так и стоим на пороге. С минуту он просто любуется мной: глаза расширены, губы приоткрыты. Мое дыхание сбивается. Его руки опускаются мне на талию, губы приближаются к моим. Я ударяюсь спиной об дверь, когда мы сливаемся в поцелуе.

Это не просто первый поцелуй, это прелюдия. Я теряю счет времени и забываю обо всем, разомлев от желания, постанывая и цепляясь за его рубашку, пока он не стягивает ее через голову. Соприкоснувшись обнаженной кожей, мы оба на миг перестаем дышать.

– Боже, – шепчет Дилан, убрав прядь волос у меня с лица и наклонившись к губам, – ты сводишь меня с ума.

Обвиваю его руками, приподняв ногу, и шорты собираются в складки. Я уже расстегиваю ремень брюк, как вдруг слышу стук в дверь.

Подпрыгиваю от неожиданности и стукаюсь зубами о зубы Дилана. Не расплетая объятий, мы отходим от двери. Дядя Терри просовывает голову в квартиру – слава богу, Дилан успевает меня загородить.

Ну кто бы сомневался! Терри из тех, кто стучит, уже поворачивая ручку.

– Мадди! Опаньки! Вы тут вдвоем! – усмехается он. – Не помешал?

Мадди. Меня часто так называют, путая имя, и Али, и Анни. Я прижимаюсь к Дилану.

– Уйди, Терри, – просит Дилан. – Подожди снаружи, не смущай девушку!

– Как хочешь! – похохатывая, отвечает Терри и захлопывает дверь.

– Ужас, – бормочу я, уткнувшись Дилану в грудь.

– Принесли ж черти засранца!

Дилан поднимает с пола рубашку и мою пижаму. Дыхание его все еще сбито, как и мое.

– Я все слышу, дружок! – отзывается Терри.

– И чего ты у нее забыл в два ночи?! – кричит Дилан так громко, что я вздрагиваю.