- Оля, ну, перестань рычать. Я же говорю – всё позади! Через неделю ты и не вспомнишь!

Полный ярости взгляд волчицы ясно показал – она не забудет. Ни через неделю, ни через месяц.  И твёрдо намерена больше не подпускать его к себе.

Он разрушил доверие женщины. Своими руками задушил крохотный росток надежды…

- Оля, хорошо, я уйду и пришлю Ирину, - волк повернулся и, тяжело загребая ногами, вышел на улицу. Тут же за ним щёлкнул замок – Ольга выбралась из-за кровати и закрылась. Что ж, пусть побудет одна. Успокоится… А он сходит к сыну, узнает, как у того дела. Потом проверит, всё ли готово к вечеру. И поговорит с Ириной.  Пары часов Ольге должно хватить, чтобы прийти в себя.

   Женщина тенью метнулась к двери и задвинула засов. Конечно, это не преграда для оборотня, но хоть видимость защиты.

Ушёл? – она осторожно выглянула в окно. – Ушёл.

Голова пустая до звона, гул в ушах, боль в руках, горящие ягодицы и дыра в сердце. 

После яранги. После того, как он носил её на руках, заботился, обещал беречь…

Женщина подошла к кровати, потом опустилась на пол, легла на медвежью шкуру, подтянув ноги к груди, обняв их руками. 

Что-то важное сегодня в ней умерло. Что-то она потеряла.

Это потому такая боль в груди и в сухих глазах? Она доверяла… Зря! Самцам верить нельзя! Никому!

Мама... Если бы ты знала… Мамочка!!!

И наконец-то пролились слёзы.

Захлёбываясь в рыданиях, Ольга перебирала прошедшие дни – со встречи в лесу, с обещания. Она терпела, старалась, подчинялась, надеялась и верила. А оказывается, всё зря. Илья с Алиной, а она – ни жена, ни подруга. Как теперь ей смотреть на Максима? На волков – ведь каждый увидит, что муж избил её? Как ей жить в клане, где физические наказания – обыденное дело? Смириться?

Умка жалобно заскулила – принудительный оборот сказался на ней ещё сильнее, чем на человеческой ипостаси. Волчица лежала пластом, не в силах головы поднять.

И Ольга поняла, что больше её тут ничто и никто не держит.

  Максим  вынесся из дома, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, и едва не снес Тулуна.

- Что ты тут делаешь? – прорычал он на волка. – Я отпустил до вечера.

- В своё свободное время могу быть, где захочу, - невозмутимо ответил тот.  – Куда спешим?

- Тебя не касается! Ты же можешь быть, где захочешь, вот и будь!

- Как только ты назовёшь конечную цель своего марш-броска, я сразу пойму, где мне хочется сейчас оказаться.  Максим Данилович, что случилось? – вполголоса добавил волк. – На тебе лица нет,  вернее, на нем мало живых мест осталось.

- Ольга странно восприняла наказание, - рыкнул Максим. – Пришлось применить силу.

- Угу, вижу… Но почему странно? Полагаю, физические наказания…

- Это ты мне про наши с ней условия пытаешься завернуть? Я слово держу – защищаю, оберегаю, но если она сама преступает закон, что мне прикажешь делать, чтобы волки не удивились нелогичности  альфы? Закон един для всех – на этом стоим.  Или намекаешь, что в её стае физические наказания не в ходу? Не выйдет, я  общаюсь с альфами разных кланов и знаю, что порка применяется везде, в любых кланах! Она не должна была так взбелениться от пятка шлепков!

- Ты упустил одно – таким образом наказывают щенков за серьёзные проступки. Ещё трёпку может получить молодой волк, но никогда или почти никогда – волчица.

- Я не собирался вредить или унижать, но и спустить без наказания попытку обмана было невозможно, - Максим остановился посреди улицы и засопел. – Если бы самка не упрямилась, всё давно уже закончилось бы! Но она обернулась, попыталась на меня напасть, покусала и рвалась сбежать. Сам знаешь, по нашим законам ей следовало и за это получить выволочку.