Дочь надулась и понуро села у холодильника. Это место было самым удобным в их маленькой кухоньке. Повернувшись спиной в угол, можно было чувствовать себя защищенной. Именно из этой позиции Татьяна заводила тягостные воспитательные монологи и выясняла отношения. Сейчас любимое место оккупировала Карина.

– Не смей молчать, когда я спрашиваю. Я имею право знать, что у нас делают твои друзья!

– А что? Я не имею права привести друзей?

– Имеешь. Но если нет никакого криминала, зачем ты его в шкаф запихнула?

– Может, мы в прятки играли. И вообще, в этом ты вся – сразу начинаешь думать про меня гадости!

– Если ты немедленно не скажешь мне, кто такой этот Жбанов, я завтра пойду выяснять подробности в школу! – взвизгнула Татьяна. Ей было противно и стыдно, а еще раздражало бессилие, словно она была крохотной мышкой, пытающейся в одиночку прорыть туннель под Ла-Маншем.

– Он из одиннадцатого «Б», – вздохнула дочь и снова с видом оскорбленной принцессы задрала подбородок.

– Второгодник?

– Почему? – Видимо, все, что касалось драгоценного Жбанова, было ей близко. Мамино предположение Карину явно обидело. Уже хорошо. – Не отличник, конечно, но и не двоечник!

– Из одиннадцатого? А почему он такой… такой… – Татьяна замялась, подбирая нужное слово. В голову лезла всякая дрянь: брутальный, волосатый, сексуальный… – Почему он такой крупный?

Карина пожала плечами. Действительно, откуда ей знать – почему?

– У вас с ним что-то было? – отважилась наконец одуревшая от событий мать на самый главный вопрос.

– Не было у нас ничего! – Карина так горестно это выпалила, что сразу стало ясно: ничего на самом деле не было, но она об этом страшно сожалеет.

– Ах, какое горе, – лицемерно посочувствовала мать. – А что ж так? Я помешала?

– Если бы! Он не хочет, видишь ли! А почему? Чем я хуже Лизки? Или Катьки? Почему с ними он хочет, а со мной нет?

– Я смотрю, твой друг – ходок! – хмыкнула Татьяна.

– В каком смысле?

– В смысле – общительный! Через край.

Конец ознакомительного фрагмента.