– Это была шутка, месье?

К своему удивлению, он понял, что его слова действительно прозвучали как шутка. Обычно он подшучивал над Маклином или Маккеем, но никогда не шутил с женщинами. Он даже не помнил, когда в последний раз вел такую длительную беседу с женщиной. Он вообще не разговаривал ни с кем так долго.

Юэн посмотрел на нее, стараясь осознать происходящее, когда она сделала быстрое движение головой в сторону своей руки.

– Если вы отпустите мое запястье, я положу нож на место.

Он отпустил ее руку и внимательно проследил, как она медленно убирает кинжал в сапог. Он уловил блеск орнамента на рукоятке и остановил ее.

– Могу я взглянуть на него?

Она заколебалась на мгновение, затем протянула ему кинжал. Юэн посмотрел на замысловатый орнамент на роговой рукоятке с чувством, что когда-то видел нечто похожее прежде. Хотя рукоятка была выполнена в скандинавском стиле, он подозревал, что прекрасное лезвие сделано в Германии. Вероятно, это был большой, предназначенный для еды нож, созданный для важной персоны, который послужил превосходным оружием для женщины.

– Где вы достали его?

– На свадьбе своей сестры. – Она протянула руку, и он вернул ей нож. Он был уверен, что заметил, как расслабились ее плечи, едва она сунула нож в ножны в сапоге, которые, по-видимому, были сделаны специально для нее. – Ее семья – скандинавы.

Это было убедительное объяснение, и все же что-то беспокоило Юэна. Он был уверен, что видел этот нож прежде.

– Как ее имя?

Дженна засмеялась.

– Думаю, вам она едва ли знакома. Многих ли итальянок вы знаете? – Она сделала выжидательную паузу и, когда Юэн не ответил, продолжила: – Ее семья прибыла в мою деревню много лет назад. Этот нож перешел от ее деда к ее отцу.

– А она отдала его вам?

– Да.

– Должно быть, она вас очень уважала. Это особенный нож.

Тень печали промелькнула на лице Дженны.

– Да, я тоже уважала ее.

– Вы скучаете по ней?

– Скучаю.

– Но вы скоро вернетесь домой?

Он хотел поднять ей настроение, но похоже, его слова произвели обратный эффект. Она равнодушно пожала плечами, но он понял, что жест был притворным.

– Возможно, когда закончится война.

– Но это не ваша война. Почему вы занялись проблемами страны, а не своими собственными?

– У меня есть свои причины на это. – Она повернулась лицом вперед. – Мы двинемся дальше? Нам надо поспешить, если мы надеемся прибыть в Роксборо до дождя.

Юэн кивнул и щелкнул поводьями, подгоняя лошадь. Девушка права: они ехали слишком медленно. Однако она ошибалась относительно направления их движения.

– Мы не едем в Роксборо. Мы будем держаться северной стороны реки Твид на пути в Берик. Так будет безопасней.

Она резко повернула к нему голову.

– Нет! Нам не надо ехать туда. Мы должны непременно заехать в Роксборо!

Юэн Ламонт явно оказывал на Дженну дурное влияние. По-видимому, чувство меры изменило ей, и она выбалтывала все, что было у нее на уме. Во-первых, она, не подумав, упомянула о своей невестке, затем едва не накликала беду, когда речь зашла о кинжале, и к тому же проявила несдержанность, узнав о его намерении пересечь реку.

Теперь Дженна ясно видела в его голубовато-стальных глазах вопросы. Ей не следовало приставлять к нему кинжал, но этот мужчина задел ее гордость, и она хотела доказать ему, что способна сама постоять за себя. Вместо этого она только вызвала у него подозрения. Монашки, как и большинство женщин, как правило, не владеют оружием. Однако ее невестка не похожа на большинство женщин.

Кристина Макруайри, леди Эйлз, являлась наследницей одного из крупнейших поместий в западной Шотландии и обладала достаточной силой, чтобы заставить считаться с ней, – к великому разочарованию ее брата. Кристина научилась защищаться от своего пользующегося дурной репутацией брата, Лахлана Макруайри.