Рука Энгуса скользнула вверх. Приподняв ее подбородок двумя пальцами, он наклонил голову и прикоснулся поцелуем к ее пухлому ротику. У Фионы перехватило дыхание, а Энгус улыбнулся так искренне, что глаза на миг вспыхнули.

– Ты ведь не боишься, девушка?

– Я никогда не предполагала… – Фиона благоразумно осеклась. – Не знаю, чего ожидать, милорд, но, думаю, если угожу вам, то и сама получу удовольствие.

Энгус невольно улыбнулся. Да, о таком он и не мечтал! Вот отчаянный сорванец! Вести такие разговоры в разгар любовной сцены!

– Ты слишком много болтаешь, – прошептал он, прежде чем снова завладеть ее ртом. Поцелуй длился бесконечно. Энгус безжалостно сминал ее губы своими, словно давая понять, что скоро Фионе придется распроститься с невинностью. Сознание того, что это нагое тело в его полной власти, будоражило воображение. От нее исходило восхитительное благоухание; кожа была шелковистой и упругой. Он вытащил из ее волос шпильки, и черный водопад заструился по прямым плечам.

Это был ее первый настоящий поцелуй, и голова Фионы пошла кругом. В его сильных объятиях она испытывала давно забытые чувства надежности и безопасности. Внизу живота сжимался и разжимался тугой ком. Она будто пила пьянящий любовный напиток из никогда не иссякавшего кубка – пила и не могла утолить жажду. Дыхание их смешалось. Фиона таяла, как лед на солнце. То, чего она так боялась, неожиданно стало чем-то вроде счастья. Волшебство поцелуя растопило страхи и опасения.

Наконец Энгус нехотя отстранился. Впереди долгая ночь, но ей еще нужно многому учиться.

– Как прекрасно! – выдохнула Фиона, не сводя с него глаз. – Мне ужасно понравилось. Я все правильно делала? Я никогда ни с кем не целовалась, но, по-моему, все получилось вполне естественно.

Штаны еще никогда не казались ему столь тесными. Того гляди лопнут!

Разжав руки, Энгус встал и начал поспешно сбрасывать одежду.

– Да, – согласился он, глядя на Фиону. – Поцелуй – это выражение приязни между мужчиной и женщиной, а твои губки слаще нектара.

Старательно сохраняя бесстрастное выражение лица и глядя при этом на Фиону, Энгус стащил сапоги, чулки и штаны и, отбросив их в сторону, выпрямился. Ресницы Фионы чуть дрогнули, но с губ не сорвалось ни звука. Он отвернулся, чтобы погасить все свечи, кроме той, что стояла у кровати.

«Можно ли называть мужчину прекрасным?» – гадала она про себя. Ноги у Энгуса были длинными и стройными, ягодицы – округлыми и упругими.

Он подошел к кровати и лег рядом. Фиона снова мельком увидела его мужскую плоть, выглядывавшую из поросли завитков, таких же черных, как и у нее. Энгус проследил за ее взглядом.

– Ты снова испугалась, девушка? – тихо спросил он. – Тебе нечего бояться. Он храбрый парнишка, мой Горди, и подарит тебе блаженство, как только поближе с тобой познакомится.

К его невероятному изумлению, Фиона протянула руку и коснулась налитой силой плоти. Глаза девушки сверкнули любопытством.

Энгус от неожиданности дернулся, и Фиона серьезно спросила:

– Тебе больно, когда я дотрагиваюсь до него?

– Нет.

– Почему же ты вздрогнул?

– Не думал, что девственницы настолько любознательны.

– Значит, при виде твоего Горди они в ужасе бегут?

Ее пальцы чуть сжались, и Энгус шумно сглотнул.

– Не помню, – едва выговорил он. Кажется, он сейчас лопнет под ее нежными, но неодолимо возбуждающими ласками. Ее смелость окончательно сбила его с толку. Нет, он не желал, чтобы она визжала и тряслась от ужаса, но разве невинная девушка не должна испытывать некоторое почтение к мужскому органу? Всего несколько секунд назад она сомлела при одном его прикосновении, а теперь работает пальцами так искусно, как поднаторевшая в своем деле шлюха! Следовало бы поставить ее на место, однако Энгус видел, что ею движут наивность и любопытство. Она наверняка понятия не имеет, как должна себя вести в подобной ситуации приличная девица.