- Мерзавец! Ублюдок! Хватило совести прийти!

От венка остались одни лохомтья. По спине она Илью отлупила или по голове - он невозмутимо стоит в стороне, сложив руки за спиной, пока остальные успокаивают маму, делает вид, что проклятья не ему адресованы.

Опираюсь на дверь.

Ловлю его взгляд.

Мне так не хочется осозновать, что мы попробовали, и не получилось.

Он же такой...мой, вопреки папиным раскладам судьбы.

Он, помедлив, шагает к моей машине.

Молча открывает дверь, устраивается на пассажирском.

Смотрю на сборище у автобуса.

И тоже сажусь.

- Ты зря пришел, - сжимаю руль. - Такой скандал. Что ты устроил? Тебя не приглашали.

- Сюда не приглашают, Ира. Люди приходят сами, - он садится вполоборота. Его взгляд сверлит, заставляет повернуться. - Я не должен был утром. Много выпил. И много думал. О том, что ты дура. И сама все разрушила, - он перекладывает мою шапку с сиденья на панель, щелкает белый помпон. Словно сам себе говорит. - Но в чувствах всегда двое. И участников, и виновных. Ради чего все это было, любимая, - он кивает за окно на черные ворота, - к этому мы за два с половиной года пришли? Всё?

Молча, по миллиметру, стягиваю с пальца кольцо.

- Не надо, - он перехватывает мою руку, смотрит в глаза. - Мы оба не в себе. Черте что наговорили друг другу. Но все пройдет, со временем, нам нельзя сейчас вот так. Тебе плохо. Перетерпи. Просто поехали, Ира. Я тебе обещаю, все пройдет.

- Куда поехали? - смотрю в ответ. Зеленые глаза такие родные, и нас один шаг всего отделяет, двинешься - и оборвется все. - К тебе поедем? - вырываюсь. - Любовь перестает быть любовью, когда из-за нее случается столько д*рьма, Илья, не так? - снимаю кольцо, кладу ему в карман. - Это по-другому теперь называется. Болезнь. А я вылечиться хочу. Пока, - повторяю то, что он мне утром сказал. - Давай. Вали из моей машины. 

- Нет, - за куртку он притягивает ближе к себе. - Это правда, Ира, столько д*рьма случилось. Я теперь тем более не уйду.

- Преследовать будешь? - шмыгаю носом. Смотрю на его приоткрытые губы. До сих пор тянет впиться в них, и забыть обо всем, и это не привычка, у меня на него какие-то рефлексы уже, нездоровые. Запрокидываю голову. - А если я другого мужчину встречу, Илья. Нормального. Заново начать захочу?

- Не захочешь.

- Почему ты так думаешь?

- Потому, что ты моя, - он говорит так просто, словно это априори, сомнений нет, и лишь одно это знание укроет нас от всего, спасет. - Я понял, что происходит, Ира, - он пожимает мои пальцы, - судьба это или рок, но ни через год, ни через два, ничего не изменится. Любовь же не проходит. Не слабеет. Я помню одного человека. Который любить не перестал, хоть и верил, что ему за это болезнь послана.

Вздрагиваю и выпутываюсь из его рук.

- Месяц, - предлагаю. - Месяц не трогай меня, не подходи.

- И что будет?

- Время не помешает, не остановит, столкнет нас снова, если ты прав. Ты в это веришь?

- Кольцо забери обратно, - он шарит в кармане. На панель выкладывает блестящий обруч. - Через месяц вернусь? И заберу тебя.

Он выходит из машины, не прощаясь. Хлопает дверью, спокойно шагает к такси.

Смотрю на него. Потом на процессию в черных платках и сглатываю.

Выбираюсь на улицу.

Ему незачем возвращаться.

Все кончилось только что, здесь.