– Да, пап.

– Код запомнишь, если продиктую?

– Подожди, я поднимусь наверх и сразу вводить буду, – отвечаю я, легко взбегая по лестнице на второй этаж, где расположены спальни. – Говори.

Открыв сейф и отыскав нужные бумаги, я делаю снимки каждой страницы для отца и возвращаю все на место.

– Спасибо, – благодарит папа, получив фотографии в мессенджер. – Ты как там сама?

– Все в порядке, пап. Сессию вчера закрыла на отлично.

– Умница! – в голосе отца я улавливаю нотки гордости. – Я же говорил, что при желании горы свернешь, а ты не верила.

– Сверну, сверну, – смеюсь я. – Ладно, я поехала. Не хочу в пробку попасть на обратном пути.

– Люблю тебя, дочка.

– И я тебя, папа.

Дверца сейфа закрывается с глухим щелчком, но вдруг другой шум, неожиданно громко прозвучавший на первом этаже, заставляет меня насторожиться.

Если бы кто-то из обслуживающего персонала должен был прийти в дом, отец бы мне обязательно сказал. А так получается…

Господи, я вообще закрыла за собой ворота?

Судорожно пытаюсь воспроизвести в памяти путь от машины к дому и… Просто не помню. Всегда считалось, что у нас хороший район. Безопасный. Мы все так думали до прошлого года, когда на соседней улице грабители при свете дня обчистили дом бизнесмена, застрелив попавшего под прицел садовника.

После этого случая папа сильно переживал. Добавил по периметру камеры. Подключил вневедомственную охрану. Но разве камеры и охрана спасут меня, если кто-то проникнет в дом здесь и сейчас через ворота, которые я оставила открытыми? И даже кричать бессмысленно – вокруг дома разбит сад, до соседнего участка – минимум сто пятьдесят метров.

Вязкие щупальца страха берут меня за горло. Тело прошибает холодный пот. Вышедшее на максимальные обороты сердце разрывает клетку ребер.

Как я могла быть такой беспечной?

Стараясь не издавать лишних звуков, осторожно подхожу к двери и прислушиваюсь. Голоса становятся громче. Они мужские, и их как минимум двое.

Лихорадочным взглядом сканирую комнату, надеясь отыскать какой-нибудь предмет для самообороны, но нахожу лишь фарфоровую статуэтку, которую Марина в прошлом году привезла из Италии. Ерунда для защиты от преступников, но выбирать не приходится.

Хватаю статуэтку дрожащими пальцами и прижимаю к груди. Не уверена, сможет ли эта штуковина нанести ворам реальный вред, но остаться совсем беззащитной…

Разговоры стихают. Тяжелые шаги поднимаются вверх по лестнице и замирают на пороге той самой комнаты, в которой я нахожусь. Прижавшись к стене слева от двери, задерживаю дыхание и замахиваюсь.

Скрип петель. Сердце в пятки. Адреналин в кровь. В зону моей видимости попадают широкие плечи, обтянутые черной футболкой, и выстриженный затылок с шапкой темных волос. На первый шаг неизвестного захватчика по паркету я отвечаю резким движением у него из-за спины. Целюсь в затылок, но рука с зажатой статуэткой обрушивается на плечо – слишком уж высоким оказывается вор.

– Блять, какого хера? – звучит сочное ругательство, а мое запястье моментально попадает в жесткий капкан горячих пальцев.

Этот голос, чужой, но знакомый на каком-то глубоком интуитивном уровне, запускает волну тремора, бегущего по моему телу от макушки до пят. Я цепенею. Фарфоровая статуэтка словно увеличивается в объемах и выскальзывает из моих ослабевших пальцев, с звонким треском падает на пол, раскалывается пополам. Я вздрагиваю. Жадно хватаю ртом воздух и шокировано смотрю на широкоплечего мужчину, ощущая как жжет кожу в том месте, где его ладонь бесцеремонно сжимает мое запястье.