Впервые в жизни Рюрик был искренне рад Мальвине. Пенсионерка регулярно подкармливала окрестных кошек, выкладывая для них на пенопластовых подложках какие-то ошмётки и объедки прямо под окнами первых этажей. Соседи Мальвину за эти добрые дела люто ненавидели, так как кошки сбегались в невероятном количестве, орали по ночам и писали на газон, из-за чего перед окнами первых этажей постоянно витал мерзопакостный кошачий дух, а сам газон был усеян мусором, который четвероногие не съели. Бабка искренне недоумевала и сокрушалась по поводу жестокосердия некоторых моральных уродов. Ей-то было хорошо, у неё окна выходили на другую сторону, и жила она на девятом этаже, так что ни концерты, ни вонь до неё не долетали.

Именно такая женщина могла приютить очаровательного щенка.

– Вы поглядите. – Тарасов резко выпрямился, слегка напугав старушку. Она отшатнулась и подозрительно уставилась на неожиданно разговорчивого соседа. – Такого кроху бросили!

Мальвина Георгиевна вытянула сухую жилистую шею и боком, словно курица, заглянула в коробку. Её сморщенное личико неожиданно съехалось в брезгливую гармошку, и бабуля прошипела:

– Фу, собака!

– Щенок, – одурело поправил её Тарасов, всё ещё надеявшийся, что добрая женщина снимет с его совести этот тяжкий груз и возьмёт бедолагу к себе.

– Безобразие. Нет бы утопили, раз не нужен, – пожевала губами любительница кошек. – Совести у людей нет.

С этими словами она зашла в приехавший лифт и бросила Рюрику:

– Ну, вы едете?

– Нет, я потом, – обескураженно пробормотал тот.

Совесть металась, как бешеный таракан по банке. Оставить щенка в подъезде он никак не мог. Это было как-то… ммм… низко и подло. Но и взять не мог. Как это, помилуйте, взять неведомую собаку в дом? Опять же: бешенство, лишай, блохи. И вообще, это даже хуже ребёнка. Ну, или не хуже, но по количеству проблем примерно то же самое. Однако к ребёнку прилагается мамаша, которая всю возню берёт на себя. К этому толстопузому ничего не прилагалось, кроме старой коробки. И матерью пришлось бы стать Тарасову.

– Чёрт знает что, – проворчал он, отчаянно жалея, что не погулял по городу дольше. Глядишь, кто-нибудь добрый успел бы подобрать щенка до него.

Подъездная дверь снова хлопнула, и до Тарасова донёсся нежный запах духов. Вот! Женшина! Они любят всякие мимими и сюсипуси.

Он обернулся и увидел ту самую блондинку, которая утром наскакивала на амбала. К слову сказать, вечером чёрный джип покорно стоял на парковке. Всё же настырная мадам победила. А такие всегда побеждают, ломая мужиков через колено. Железная леди, танк на шпильках. Что-то сомнительно, что эта склонна ко всяким там сюсюсю и мимими.

– Что у вас там? – строго спросила соседка. Когда вопросы задаются таким тоном, на них сложно не отвечать. Так разговаривает завуч с провинившимся учеником или начальник с увольняемым подчинённым.

– Не у меня, – из вредности возразил Рюрик. Пусть эта фифа у себя на работе командует, а с ним так разговаривать не надо. Он тоже ого-го… В общем, нечего тут допросы устраивать. – Кто-то щенка бросил.

– Щенка? – блондинка с интересом посмотрела в коробку. – Прелесть какая.

Одобрительно так сказала, словно в коробке возился не очаровательный комок с розовым языком и ясными глазами-пуговицами, а какой-нибудь «товарищ Новосельцев», сдавший статистику и слегка порадовавший начальство. Безо всякого умиления, констатировала факт. Тем удивительнее было, когда эта холёная фря легко нагнулась и выудила щенка, бережно взяв обеими руками.

– Ишь, откормленный. И чистенький, блох даже нет вроде бы, – девица прижала находку к груди, ласково почесав за ухом.