— Нравится, иначе почему я, по-твоему, её не меняла? — хмыкнула Марианна. — Но, а поиздеваться?

— Мама издевается очень хорошо, — важно сообщила Анька, поправляя бант своему медведю. — Качественно.

— Ведь очень важно всё делать качественно, да, дядя Руслан? — невинно спросила Лина, хлопая светло-карими глазами. — Даже издеваться?

— Очень, милая, — согласился я, поглаживая её по мягким волосам, и тут же подтвердил: — Даже издеваться.

***

Она всегда любила осень. И ветер, и влажный асфальт, и затянутое тучами небо. А ещё — запах. Тот самый, сладковато-прогорклый, когда листья тихо падают на землю, укутывая её рыже-коричневым покрывалом. И странное спокойствие-оцепенение, которое подходит со спины и обнимает прозрачными руками каждого из киевлян, бегущих по делам. И невольно замечаешь, что шаг замедляется, исчезают напряжённые складочки у губ, стирается неугомонность и беспокойство. Пусть всего на миг… Но всё же.

«Остановись, замедли шаг, — бархатно шепчет осень, проводя длинными пальцами с золотыми ногтями по плечу. — Везде не успеть. Так прочувствуй хотя бы то, что можешь сейчас. Скоро придет зима…»

И задует будто невзначай ледяной ветер, а лужи на мгновение покроются тонкой коркой льда. И чересчур свежий, не по-осеннему холодный воздух вдруг обожжёт горло и лёгкие.

Она жила в разных городах. Париж, Бонн, Роттердам, Санкт-Петербург. Последний вот — Киев. Было в нем что-то такое, что не давало переехать, просило остаться. То ли она чувствовала, что это её последнее место, то ли…

Раздался мелодичный звонок в дверь. Она медленно поднялась из кресла, старые ноги всё же не позволяли бегать резвой девчонкой, и направилась к двери. Он всегда приходил вовремя.

Немецкая педантичность и пунктуальность. И пусть на русском и украинском он давно уже говорил без акцента, всё равно чувствовалось, что он… чужой.

— Добрый день, госпожа, — произнес он приятным баритоном.

— Здравствуй, Дитмар. — Она чуть посторонилась, давая ему пройти. — Как добрался?

— Хорошо.

Как всегда немногословен. Но ей улыбается. И не только потому, что богатая клиентка. Хотя и это играет роль. А ещё… Дитмар Гешихте-Шварц как кот. Не будет благосклонен к тому, кто ему не нравится. Даже если платишь хорошие деньги.

Он высокий, выше неё на целую голову. Сухопарый, жилистый, из тех, кого скрутишь, но не сломаешь. Лицо словно высечено из камня умелым скульптором. Одновременно в нём есть что-то гротескное и уточённое. Словно создатель, решив сотворить столь невероятное существо, не определился, каким его хочет видеть. Очень светлые глаза, выцветшее серебро, которое никогда не чернеет. Чуть длинноватый нос, высокие скулы и тонкие губы. На щеке слабо заметный шрам — белесая кривая полоска.

Снежно-белые волосы зачесаны назад. Руки — в кожаных перчатках. Словно он боится где-то оставить отпечатки пальцев. И неизменный плоский портфель, в котором он носит важные документы. А ещё баснословно дорогая обувь. Она разбиралась в ценах на хорошие вещи, поэтому представляла брешь в бюджете, которую могли оставить эти туфли.

— Проходи в комнату, — сказала она. — Я сейчас.

Он кивнул. Опять без лишних слов. Слишком долго они ведут дела, чтобы распыляться на ненужные вопросы. Наверное, это лучший нотариус, с которым когда-либо приходилось пересекаться. И она была искренне благодарна за рекомендацию, которую ей дала почившая два года назад старая подруга. Вот уж точно — проверенный человек. Посмотри, как он следит за наследством других, и решай, стоит ли с ним связываться, чтобы поручить своё.