Наблюдаю, как медленно открываются автоматические ворота, из дома выбегает Сеня. Амбициозный паренек, насмотревшийся «Бригады», но иногда тупит пострашному, что хочется дать ему подзатыльник. Молодой, вспыльчивый, горячий – сам таким был в двадцать лет.

Заезжаю на джипе во двор, глушу двигатель и выхожу из тачки.

— Дэн, все готово, — он оповещает меня и направляется обратно в дом, не спеша следую за ним.

Спускаемся по лестнице на нулевой этаж, первым в комнату ныряет Сеня, я же вхожу сразу за ним. Здесь дежурит еще пара парней.

Натыкаюсь на злобный взгляд. Юлька сидит на стуле, руки заведены за спинку и связны толстой веревкой, тонкие щиколотки так же зафиксированы у деревянных ножек. Красивые пухлые губки скрыты за широкой клейкой лентой серого цвета.

Подхожу ближе и внимательно рассматриваю ее. Волосы растрепаны, на щеках блестят дорожки от слез. Жалкое зрелище, а я больной ублюдок, потому что начинаю фантазировать, как могу использовать ее обездвиженное тело.

Из пошлых мыслей меня вытягивает глухое мычание, и я цепляюсь за злой взгляд. Проклинает меня, наверное, но мне плевать. Мне нужны доказательства для Агранова. Немного отхожу в сторону и обращаю внимание на ее посиневшие руки.

— Сеня, блять, — нервно ругаюсь и с укором смотрю на парня, — напомни, почему я тебя еще не пристрелил?

— Что такое, Дэн? — пугается, и его глазки растеряно бегают по комнате.

— Я же сказал привязать слегка, — недовольно цокаю, обхожу Юльку и немного ослабляю крепкие узлы веревки.

Девчонка снова яростно мычит, подозреваю, что ее злят мои слова, ведь я лично дал такое распоряжение ребятам.

— Пошли все прочь, — рычу на присутствующих, и они тут же послушно уходят, оставляя нас вдвоем.

Кладу ладони на острые девичьи плечи и наклоняюсь к ее ушку.

— Прости, Люля, так надо, — шепчу и глубоко вдыхаю ее естественный аромат, убийственный дурман.

Опять одаривает меня недовольным мычанием, обхожу ее и встаю напротив. Достаю мобильный из кармана брюк и делаю пару фоток, от яркой вспышки девчонка щурится. Убираю телефон обратно и делаю шаг вперед, присаживаюсь перед ней на корточки и тяжело выдыхаю.

Красивая, сука. Даже сейчас в таком жалком состоянии. И как ей удается пробудить во мне кучу эмоций, которые уже почти атрофировались в моем теле.

Берусь за кончик скотча и пробую осторожно снять липкую ленту, по ее сморщенному лицу понимаю, что таким образом причиняю ей огромную боль. Нужны жесткие меры. Резко дергаю рукой и молниеносно срываю ленту с красивых губ.

— Ай, — взвизгивает, насилуя мои барабанные перепонки.

— Извини.

— Да пошел ты к черту, — шипит как змея и смачно плюет прямо мне в лицо.

Отворачиваюсь, со всей силы сжимая кулаки и стараясь сдержать ярость, вырывающуюся из груди. Сейчас мне очень-очень хочется сделать ей больно.

Вытираюсь ладонью, встаю и грубо хватаюсь за копну ее темных волос, безжалостно запрокидывая голову назад.

— Еще раз позволишь себе так сделать, — разъяренно прожигаю испуганную мордашку, — и моя гостеприимность закончится.

Обозленный взгляд падает на дрожащие губы, которые покраснели от скотча. Манят как спелые наливные вишни. Наклоняюсь ближе и целую бесявую девчонку, дерзко впиваюсь в мягкие губы, сминаю их, но она не отвечает. Грубо протискиваюсь языком в горячий рот, но она не впускает, сжимается. Держит меня в тонусе, но я не сбавляю натиска, и Юлька ослабевает защиту, ответно засовывает язык в мой рот, кусается, страстно целует, словно растворяется в жарких чувствах. Уверен, если развязать ее сейчас, то секса не миновать. Не откажет, отдастся так же, как в тачке. От этих мыслей член в штанах начинает реагировать на появляющееся возбуждение.