Желание узнать хоть что-то об этом неизвестном мне человеке перевесило голос совести и уроки манер, так что быстро открыла корочки.

Зайчиков Евгений Владимирович. Дальше уже не читала.

Зайчиков?! Этот верзила и зайчик?

Смех меня пожирал, но я мужественно давилась им и своим кулаком, которым прикрывала рот. Вернула паспорт на место и поскорее собралась к дверям, пока меня не застукали с поличным. Уже на выходе на глаза снова попался шкаф.

А там у него, наверное, кроличья нора и белые длинные ушки. Веселясь, резво открыла одну из дверей, и … смех резко пропал.

Оружие. Это был не платяной, а своего рода оружейный шкаф. За следующей дверью тоже самое, ещё, кажется, гранаты и много чего, название которого я элементарно не знаю. Беру в руки один образец оружия, так как выглядит оно очень странно и оттого маняще. Это из раздела – запретный плод сладок!

- Лиля, твою мать, я тебя русским языком попросил – сюда не таскаться и тем более не рыться в моих личных вещах.

От гневного рыка со стороны ванны я аж на месте подпрыгнула. Пистолет, что, на мой взгляд, был старым и, скорее всего, винтажным, выпадает из моих разом ослабевших пальцев и падает с громким стуком на деревянный пол. Несколько его деталей отлетают куда-то под шкаф, но я не спешу их поднимать.

Даже не знаю, что больше вогнало меня в шок – полуголая в одном полотенце на бёдрах фигура телохранителя или его убийственный взгляд, но я застыла, боясь совершить неправильное движение. Только снаружи. Внутри меня бушевали эмоции, жар и желание слинять из мужской спальни как можно скорее и любым способом.

Зайчик-то был бешеным!

- Отойди оттуда! – резко, как удар плетью, прозвучал его приказ.

Я с силой оторвала босые стопы от пола, делая небольшой шажок в сторону кровати.

- Зачем тебе столько всего? – почему-то прошептала я, снова пятясь ближе к кровати.

Женя подошёл ко мне, его лицо не предвещало ничего хорошего, а окопаться тоже не получится.

- Люблю, - коротко отозвался он, приседая на корточки в том месте, где я только что стояла.

Мужчина поднял с пола винтажный пистолет и начал искать его запчасти. Это мой шанс – пронеслась как молния мысль в моей больной голове.

Быстро и как можно тише делаю большой скачок в сторону выхода, желая вернуться на свой безопасный первый этаж, а ещё лучше в номер гостиницы.

И кажется, что свобода уже у меня в кармане, как острая боль опаляет мою голову у корней волос, а сама я лечу назад. Да здравствует всё та же кроличья норка.

Шкаф Шкафович, чтоб ему пусто было, поймав мою распущенную гриву, притянул к себе вплотную.

- Ай, изверг! Больно же, питекантроп несчастный!

Да только мои недовольства были пропущены мимо ушей. Мужчина намотал локоны на свою руку и навис над моим тщедушным тельцем, а после моих возмущений ещё больше вжал в себя, как если бы хотел расплющить о свои каменные мышцы.

И вот сейчас мне по закону жанра надо испугаться до потери сознания, но этого не происходит. Меня безумно отвлекает его всё ещё с крупными каплями воды кожа, она обжигает мою. Волна смущения от нашего столь тесного соприкосновения затопляет лицо и шею, что меня тоже злит.

Неспособность контролировать собственное тело и чувство – это отвратительное ощущение. Как будто ты сам себе уже не принадлежишь, но и потом вследствие неудачи некому будет предъявить претензии. Я видела такое много раз у моих подруг с их разбитыми сердцами и надеждами, а иногда и поруганными мечтами.

- Лиля! – его тяжёлый голос выбивает из меня судорожный вздох, но я лишь упрямо дёргаю головой, желая свободы своим волосам. – Говорю один единственный раз – я не тот, кем тебе кажусь, и не надо думать, что моя лояльность к тебе и твоим причудам – это личное. Нет. Ты моя очередная работа. Так что уйми свои амбиции и не трогай, а тем более не провоцируй меня лишний раз! Я тебе не по зубам. Достаточно доходчиво объяснил?