— Сама связала, чтобы твоя бестолковая башка не замерзла, — выуживает из пакета красную длинную шапку с огромным белым бубоном: — Во! Дарю!

— Ух ты, — улыбаюсь, тут же нахлобучивая подарок на голову. — Теплая какая! И мягкая!

— Да, я ее в кондиционере специально постирала, чтобы пряжа смягчилась, — хвастает мама Вера, пока я иду к зеркалу, что притаилось на одной из колонн холла.

— Обалдеть, да я же прям гном! — смеюсь от души. — Красота какая! Спасибо, мам Вер! Приду теперь под новый год в ней, малым скажу, что помощник деда мороза.

— Далече еще до нового года. Середина осени только. Так что еще до того пару раз прийти успеешь! — звучит как требование, с одной стороны. А с другой, как напоминание, что до нового года я могу и не дотянуть.

— Ладно! Договорились! — отзываюсь, подхватывая один из пакетов, в котором припасла еды для местных «охранников». — Ну, я пошла. Еще хотела собак заглянуть покормить. Да скоро уже автобус до меня последний.

— Ой, сдались тебе еще эти бродяги, — отмахивается Вера Пална. — Ну, дело твое, — смягчается. — Ты бы может лучше на дискотеку сходила или… не знаю, в путешествие какое отправилась? Раз уж денег на ткань да на гостинцы детям находишь, так лучше бы на себя потратила? Что ты видела, Васька?

— Я детдом видела, мам Вер. И знаю, каково здесь. Если бы не вы… — стряхиваю с себя навалившуюся меланхолию. Не до уныния мне! — В общем лучше детям помогу. Так сказать след от себя оставлю хоть какой-то. А попутешествовать я и в другой жизни успею.

Улыбаюсь во весь рот, давая понять сердобольной женщине, что я в полном порядке. И это действительно так! Если бы люди только знали, насколько прекрасным становится каждый прожитый день, когда эти дни начинаешь считать. Ценность жизни осознается на краю. И я ее осознала, а потому ценю, вместо того чтобы тратить время на поиски справедливости в этом мире.

А еще, я где-то вычитала, что позитивное мышление способно любые болячки исцелить. Так что я искренне верю, что и на новый год приду, и на восьмое марта. И в следующем году тоже!

— Ясно, не жили богато, и не стоит начинать, — по-своему понимает мою исповедь мама Вера. — Оставила уже след, Вась.

Она улыбается и протягивает мне пакет, из которого вытаскивала шапку. Там очевидно еще что-то осталось.

— Машуня говорила, что ты ей снишься. Счастливая. Так что все хорошо будет, — подбадривает.

Принимаю пакет и, чмокнув маму на прощание в щеку, спешу сбежать из своего бывшего дома на улицу.

Заглядываю в кулек, и вытаскиваю из него несколько листов бумаги. В свете уличного фонаря, могу разглядеть детские рисунки, что каждый раз для меня рисуют малые. Вроде в благодарность за новые наряды.

Один рисунок особенно привлекает мое внимание, потому что на нем изображена… скорее всего я. Судя по тому, что на персонаже этой картинки тоже красная гномья шапка, — очевидно мама Вера похвасталась воспитанникам, какой подарок приготовила для меня. А рядом с этим гномом огромный крокодил, почему-то с крыльями. Гном с крокодилом держатся за ручки, что в детском исполнении представляют собой пучок «пальцев» на веточке. И в довершении всего, вокруг этой парочки, голубые точки, будто кто-то просто чихнул краской на этот шедевр.

Это наверно Манюня, засранка, расстаралась. Она мне вечно жениха подобрать пытается. Маленькая, а ушлая какая – жуть!

Интересно, так себе нынешние детки представляют идеальный брак: гном и крокодил?

Смеюсь, скручивая рисунки в трубочку, и засовывая их во внутренний карман своей дутой ветровки.