– Мы с Кимми иногда обнимаемся, но она не возражает, так что все в порядке. Верно?

Ма продолжала смотреть на открывалку. Она была с ручкой, и ма заставляла ручку подниматься и опускаться.

– А где вы обнимаетесь? – спросила она.

– У бассейна, у ее дома и в нашем доме.

– В твоей комнате?

Она смотрела на меня так, что я понял: лучше сказать «нет». Хотя мы как-то обнимались в моей комнате.

– Нет, – сказал я.

Нам позволяли сидеть в моей комнате с открытой дверью.

– Обниматься – это неплохо, – кивнула ма. – А Кимми – твоя подружка, верно? Подружку обнимать можно.

Леди-полицейский выключила телефон.

– Это был управляющий, – пояснила она. – За последние несколько дней никто не возвращал сковородок или кастрюль.

– Так что, возможно, кастрюля была не из этого магазина, – догадалась ма.

– Верно. Или это не было ни кастрюлей, ни сковородкой.

Она смешно тряхнула головой и взглянула на меня:

– Может, это был вок, или горшочек, или нож для чистки картофеля?

– ЧТО? – рассмеялся я. Она шутила.

– Или она так и не добралась до магазина, – вздохнула леди.

– О, даже не говорите такого.

У мамы был встревоженный вид. С ней это часто бывало с тех пор, как пропала мисс Сара.

Все волновались из-за мисс Сары. Меня все время расспрашивали, и полиция, и ма, и дядя Маркус. Даже Мэгги задавала вопросы по поводу этой штуки в Интернете, которую она делала. Все хотели знать, какая одежда была на мисс Саре, и все такое. Я продолжал твердить, что в тот день был слишком болен, чтобы запомнить.

Я рассказал моему другу Максу об этих вопросах, и он пояснил: все потому, что я был последним человеком, который ее видел. Он сказал, что полиция, возможно, думает, что это я убил ее, разрезал и сложил в мешки. Это так глупо. Я рассказал дяде Маркусу о словах Макса, и дядя Маркус заверил, что Макс просто дурачит меня.

Леди-полицейский глянула на часы:

– Я уже опаздываю. Не могли бы вы сами зайти в несколько магазинов? Может, «Бед Бас», «Бейонд» и «Тагет»?

– Конечно, – кивнула ма. Жаль, что она не отказалась. Тогда мы могли бы вернуться домой и ждать Кимми.

Но мы вышли из «Уол-Марта» и отправились в другие магазины. И в каждом я терялся.

– Я больше не могу, – пробормотал я, когда мы вышли из «Бейонд». И не только потому, что я хотел домой. Сильно болела голова. Может, я вообще не видел коробки? Может, мне все это приснилось?

– Ладно, – сказала ма. – Ты был молодцом.

– На этот раз ты будешь вести машину.

Мне не хотелось садиться за руль. Было не по себе из-за того, что я все напортил с коробкой.

– Хорошо, – согласилась ма. Мы сели в машину. Ма была превосходным водителем. Она могла быстро выбраться с парковки и все такое.

– Прости, ма, – сказал я, когда мы выбрались на дорогу. – Картинка коробки затерялась в голове. Ты знаешь мой мозг.

– Я люблю твой мозг, Энди, – улыбнулась ма. – Не волнуйся из-за этого.

Но я волновался. Мисс Сару могли разрезать и разложить по мешкам. А я даже не помнил, кастрюлю она несла или сковороду.

Я припарковался на площадке «Харрис Титер» в Огдене. Глупо было ехать сюда с такими ценами на бензин, но я не мог вынести вида посетителей в «Фуд Лайон». Там меня многие знали и хотели поговорить. Будут спрашивать, не узнал ли я чего-то об исчезновении матери. И постоянно глазеть на меня. Не то чтобы люди в Огдене не узнавали меня – я носил удостоверение личности на лице. Но тут, по крайней мере, никто не пытался поговорить со мной.

Я вышел из машины, схватил тележку и шагнул к двери. В магазине было полно народа. У меня не было ни плана, ни списка. У матери всегда был список, и она придерживалась его как закона. Черт, как я все это ненавидел! Бьюсь об заклад, прошло пять лет с тех пор, как я был в продуктовом магазине, и то только потому, что мать брала меня с собой. Если мне нужно было купить шоколадку или что-то в этом роде, я делал это на автозаправке. Но сейчас холодильник был почти пуст, и я наконец-то почувствовал голод, хотя при мысли о еде в доме Лорел меня до сих пор тянуло блевать.