ЛЕНА. Капец, телки…

МАША. Че капец? Ты с ним тоже трахалась.

ЛЕНА. Это была твоя инициатива.

МАША. Да просто мужики – говно, а дружбаны – ништяк!

ИВОНА. Машка, смотри, тот белокурый еврейчик на тебя смотрит…

ЛЕНА. О! Маша любит у нас еврейчиков!

МАША. Не гоните. У меня ни одного не было.

ИВОНА. Значит – будет.

МАША. Блин, симпатичный такой… Телки… Держите меня… У меня же типа парень есть… Блин… Ща быть беде…

ЛЕНА. Да кто расскажет твоему парню?

МАША. Лена, вызывай такси. Вызывай такси, Лена! Увози меня, пожалуйста…

ЛЕНА. Да ладно. Ща…

Все танцуют, веселятся…

ЛЕНА. Все. Подъехало. Выходи.

Маша говорит очень громко, чтобы все услышали.

МАША. О! Меня забирает такси! И я еду одна! Кто-то проводит? Тут столько мальчиков…

ПАРЕНЬ. Да, давай…

МАША. Вот моя сумочка, тяжелая. Поможешь?

ПАРЕНЬ. Да… Пошли…

ИВОНА. Капец… Маша… Тихоня…

ЛЕНА. Чувак, ты с нами едешь?

ПАРЕНЬ. Наверное…

МАША. Как прекрасно! Обожаю красивых мальчиков!

ЛЕНА. Там дождь.

МАША. У меня есть зонт.

ЛЕНА. Я про то, что товарищ твой в одних носках.

ПАРЕНЬ. Я и так дойду. Не заметил даже, надо же…

Втроем они идут к такси под дождем. Парень в одних носках.

Квартира Лены. Кухня. Маша плачет. Они пьют дешевый винчик.

МАША. Понимаешь, он просто молча пришел и забрал все свои вещи. Даже из грязной посуды достал свою кружку, помыл, а потом положил в рюкзак.

ЛЕНА. Да ладно… Вы же целых два года вместе. Он еще передумает. Я тебе говорю.

МАША. Он даже все свои бэйджики забрал. Таким хозяйским взглядом все оглядел. Как будто это не моя квартира, а его.

ЛЕНА. Да еще вернется.

МАША. А потом Вконтакте написал, чтобы я никогда ему больше не звонила и не писала.

ЛЕНА. Да просто кто-то что-то ему сказал… Рассказал…

МАША. Да я всю переписку удаляла. У меня только вот вы знали с Ивоной. Ну и Коля.

ЛЕНА. Еще парень в носках.

МАША. Да он не считается.

ЛЕНА. Не убивайся так. Ты же сама говорила, что достал он тебя, что бросить его хотела.

МАША. Да! Но чтобы я бросила, а не он! У меня же температура была месяц! Я двигаться не могла! А он взял и собрал вещи. Типа Маша и так одна проживет! Ну не мудак?

ЛЕНА. Да… Как-то…

МАША. Я от него вообще еще год назад хотела съехать. Специально выклянчила эту квартиру у предков, чтобы жить, чтобы одной. Говорю ему: «Милый, я побыть одна хочу. Поэтому поживу отдельно». Он такой, типа, окей. А в этот же вечер заявился. Типа, можно одну ночь с тобой? Так и остался… Никак избавиться не могла!

ЛЕНА. Ну вот все…

МАША. Все.

ЛЕНА. А мне еще кажется, что ты зря так его не любишь. Он хороший парень так-то.

МАША. Да… Хороший. Для кого-то.

ЛЕНА. Ну не твое. Бывает. Ты же у нас ого-го какая! Ты себе покруче найдешь!

МАША. Вы давно с ним?

ЛЕНА. Что?

МАША. Вы давно с ним? Слушай, я знаю, что он к тебе ушел.

ЛЕНА. Ну он сказал так. Но это же не точно. Он же к тебе еще вернется. Вы же вон сколько вместе были…

МАША. Все вы твари. Я одна только. Я одна.

Маша, Лена и Ивона бегают по ночным улицам Екатеринбурга. Ищут собаку. Пищат пищалками из собачьих игрушек, кричат: «Чебуреееек!»

МАША. Что за дебильное имя – Чебурек? Ты понимаешь, как мы со стороны выглядим?

ЛЕНА. Тебя как угораздило вообще собаку потерять?

ИВОНА. Выбежал он. Темно было. Он маленький… Пожалуйста…

Чебурек! Чебурек!

Они пробегают под одним фонарем, он с треском вспыхивает и гаснет. Пробегают под другим – то же самое. От них уже целая улица погасла. Они бегут на следующую. Все улицы в городе гаснут, потому что по ним бегут Маша, Ивона и Лена. Ни одного фонаря не осталось. Даже лампочки в домах, мимо которых пробегали, повзрывались. Екатеринбург окутало полной темнотой, в которой три молодые девушки кричали: «Чебурееек! Ко мне! Чебурееек!»