СУДЬЯ. Ничего если мы будем звать вас дальше Марьюшкой?
МАРЬЮШКА. Мне не привыкать.
СУДЬЯ. Что вы планировали делать в Тридесятом государстве (*Организация, запрещенная в России)?
МАРЬЮШКА. Готовить еду. Стирать одежду. Быть женой, как повелел Всевышний и моя физиология. Ну и зефир, я уже говорила.
СУДЬЯ. А дома что, стирать некому было?
МАРЬЮШКА. Дома не мужики, а перекати-поле. Никаких убеждений, одни полумеры. А Финист представляет собой мужской идеал, который крайне сложно найти в современном западном обществе, образ сильного, бесстрашного мужчины, готового убивать и умирать ради своих идеалов.
СУДЬЯ. Допустим. Итак, вы вышли в стамбульском аэропорту. Шли чистым полем, шли тёмным лесом, высокими горами. Птички весёлыми песнями вам сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса тёмные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: волки серые, медведи, лисицы – все звери к ней сбегались? Так все было?
МАРЬЮШКА. Почти. В аэропорту я взяла такси. Дала водителю номер, который мне на Вотсапп прислали, пока я летела. Таксист на него позвонил, ему объяснили, куда ехать. Он сначала не хотел, но там денег пообещали прилично. Пока он меня вез, я отправила маме смску, чтобы она не забыла погулять с собакой. Меня встретил у подъезда один чеченец, сумку не взял, сама из багажника достала. Таксист уехал очень быстро, по-моему, даже денег не попросил. Чеченец-брат сказал, что я теперь со своими, и завел в квартиру. За дверью было много обуви, а в квартире полная тишина стояла. Диваны были продавленные, жарко, а вентилятором пользоваться нельзя. Пахло горохом и стиранным бельем. В квартире было шесть женщин, многие с детьми. Из России, из Казахстана и Азербайджана еще. Мне сказали выбросить SIM-карту и не выходить в интернет. Покидать квартиру запрещалось. Одна девочка из Баку все время плакала, и мне тоже очень плакать хотелось, но я боялась, что Финисту кто-нибудь расскажет. Спать легли на полу – все женщины в одной комнате, и дети посередине. Мне снилось, что я в универе на паре по философии.
Уд или барбет – традиционный арабский инструмент, прародитель европейской лютни. У уда одиннадцать струн: пять парных (удвоенные струны) и одна басовая струна (обычно она настраивается на ноту С). Обучаясь игре на уде, начните осваивать таксим – вступительную импровизацию, характерную для арабской, турецкой музыки и музыки стран Среднего Востока. Его основа – мелодическое возвращение к определенной ноте, оно подразумевает игру ноты Е большой октавы (шестая струна) в басу и нот гаммы на третьей и четвертой струнах. Это поможет вам «научить» правую руку играть через струну, не промахиваясь и четко попадая по нужным струнам. Арабский колорит музыкальным фразам придаст фригийская доминантная гамма – минорная гамма с пониженной второй и повышенной третей ступенями. Вот что сказал об игре на уде, или барбете, великий Омар Хайям:
СУДЬЯ. Не отвлекайтесь. Как долго вы оставались в Стамбуле?
МАРЬЮШКА. Мы прожили там две недели, поменяли четыре квартиры. Каких-то женщин увозили, привозили вместо них других. Потом мне пришло сообщение от Финиста. Он сказал, что сейчас очень трудно переправиться через границу, везде патрули. Но за мной и еще двумя женщинами приедет специальный человек. Чеченец-брат посадил нас в рейсовый автобус, мы поехали в сторону Батмана. На остановке нас встретил турок. Посадил в одну машину, потом пересадил в другую. По дороге потерялась моя сумка с паспортом и всеми вещами. Я очень расстроилась – там было еще белье из «Интимиссими», я загодя купила на особый случай. Подъехали близко к границе. И тут поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли – да все на Марьюшку. И видит Марьюшка – бежит навстречу серый волк. Не горюй, – говорит он, – а садись на меня и не оглядывайся. Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. Остановились около поля. Дальше вы знаете. Пока курдский патруль вез нас в лагерь, ребенок тот, который с нами ехал, уже не плакал, а его мать всю дорогу улыбалась.