Так что о Любимицах я знала. И что минусов там намного больше, чем плюсов от временной благосклонности оборотня. Никаких детей, никакой свободы. Навсегда остаёшься его собственностью, даже если не виделись двадцать лет.

Я знала, что моя мать сбежала в поселение людей давным-давно. Слышала рычание отца, поиски, много нелестных слов. Мама тоже была его Любимицей, первой, а после посыпались остальные.

Вечная заложница метки на шее. Потому что мама, если всё ещё жива, не могла выехать за пределы города. Если бы кто-то увидел её, то тут же бы притащил к Давиду. А чем дольше тот был Альфой, тем больше жестокости в нём появлялось.

Только не ко мне, наверное. Единственный ребёнок, пусть и бракованный. Контроль, плен и никакого самоуправство – в этом проявлялась его забота. Врываться в мою квартиру с рычанием и злостью, что не ответила на звонок – его беспокойство и тревога. Когда Давид внепланово собирал горожан для новых обвинений, суда или прочего – так он скучал по мне, хотел лишний раз увидеть.

– И почему ты отказывала ему? – Дамияр прикусывает кожу на шее, привлекая внимания. Сердце ломает рёбра, тахикардия накрывает от простого движения. – Я слышу твой стук, Ника. Незачем бояться моей метки, если не получишь её.

– Пару часов назад меня пытались укусить насильно, прости, что не могу контролировать свой организм! То есть, простите. 

– Со мной тебе нечего бояться. Никто не причинит тебе вреда.

Убийца моего отца лежит рядом со мной, его руки бродят по телу. Именно на него я реагировала так, что всё тело накрывало жаром. Дамияр причинил мне куда больше вреда, чем может себе представить.

Но он убил не моего отца, повторяю себе в сотый раз. Он убил прошлого Альфу, Давида, который перестал быть мне папой в тот момент, когда сам стал Альфой. Тогда всё изменилось, раз и навсегда.

А Дамияр просто забрал власть, как хотел бы любой другой. 

– Ты не ответила на вопрос.

– Какой?

– Почему отказала Альфе Давиду?

– Потому что, - это мой отец, как-то гадко даже думать о подобном. – Я не хотела быть связанной хоть с кем-то. Меня устраивало будущее повара, в другом городе, а статус Любимицы этого лишает.

– Можно быть просто любовницей.

– У меня строгое воспитание. Замуж невинной и на всю жизнь. Вот причина отказов. 

– Врёшь же.

– Ладно, так хотел мой отец, его воля.

– Где твой отец сейчас?

– В могиле.

Тоже ложь. У Давида нет ведь могилы. Его тело предано огню, ветер развеял пепел. Отец навсегда стал частью этого города, как и другие Альфы до этого.

– Мне жаль.

– Не жаль. Мы можем просто не говорить об этом? Отце, Давиде, это… Сложно.

– Тогда последний вопрос. Как часто Давид приходил к тебе? Я же узнаю всё равно, Ника. Сохрани моё время.

– Он приходил по воскресеньям. Или по пятницам, если я работала на выходных, - Альфа ведь всё равно узнает, лгать тут нет смысла. 

– Подстраивался под тебя? Удивительно. Значит действительно хотел заполучить тебя себе. Что-то в тебе скрыто, Ника, раз так привлекаешь оборотней.

Просто Луна и жизнь меня не очень любит. Будь я оборотнем, будь во мне хоть капелька волка – было бы намного проще. Жить, развиваться, занимать достойное место в обществе, иметь право что-то решать.

Если бы я была волчицей, отец бы не стал меня прятать, могла бы сама себя защитить. А я родилась человеком, с человеческими повадками, зубами, ногтями. Из гена оборотня… Наверное, ничего нет, просто воспитание и отец заставили легче переживать утраты, выслеживать других оборотней среди людей. И на этом всё.

– Спокойно ночи, Ника, - повторяет, но в этот раз наклоняется ко мне. Мажет поцелуем по губам, ведёт языком. Довольно рычит, возвращаясь на место. – Сладких снов.