У меня нет силы, нет когтей, даже глаз со свечением нет, чтобы их отпугнуть. Не понимаю, зачем метка. Зачем сначала кусать, а потом убивать. И даже на миг не собираюсь становиться чьей-то рабой. 

– Нельзя поставить метку повторно! – кричу единственное, что приходит в голову. – Вас убьют за это! У меня есть чужая метка! Посмотрите, давайте. А потом покажитесь, чтобы я доложила, кто напал на чужую Любимицу. 

Чувствую, как хватка едва слабнет, а чужое дыхание больше не касается кожи. Неизвестный смещается, собираясь проверить другое плечо. Секунда, пока он не поймёт мою ложь.

И я делаю всё, что могу. Резко бью затылком назад, слыша противных хруст. Вырываюсь из рук и бегу. Несусь по парку, зная, что волки бегают намного быстрее. Но мне бы добраться до людей, поймать кого-то.

Скоро комендантский час, на улицах почти никого нет, но не пусто ведь. За спиной маты и топот ног.

Сердце стучит где-то в горле, голова кружится, в боку колет. Кажется, вот-вот рухну на асфальтированную дорожку, но перепрыгиваю через бордюр, несусь по газону.

Вперёд, просто вперёд.

До дома ближе, но туда нельзя. Слишком легко перехватить на лестнице или выломать дверь. И никто не выйдет на помощь. Каждый сам за себя.

Резко сворачиваю в сторону, когда чувствую – вот-вот схватят. Знаю, что в минуте отсюда есть больница. Если бы только добраться…

Визг шин заставляет сердце рухнуть вниз. В последнюю секунду делаю два шага, чтобы не сбили.

– Больная? 

Грузный мужчина выскакивает из машины. Инстинкты орут, что передо мной ещё один оборотень. Один из них? Отступаю, пока не спотыкаюсь о бордюр. Лечу на землю, понимая, что меня сейчас просто запихнут в багажник и всё. 

Я…

Господи, надо было просто принять предложение Дамияра. Засунуть свою гордость и силу подальше, позволить тому обладать мной. Лучше, чем смерть.

– Что с тобой? – мужчина надвигается, а я даже не могу отползти, как в фильмах. Только смотрю, и с каждым его шагом всё меньше воздуха в организме. – Слышишь меня? – щёлкает пальцами перед глазами. – Психичка. Ты сдурела на дорого выскакивать? Сейчас потащу к властям и сдам, что в запрещенное время шляешься.

– Ещё можно, - хриплю, понимая, что убивать меня не спешат. Оглядываюсь, но преследователей нигде не видно. – Я могу быть где хочу ещё… Ещё пару минут, - слова вырываются рвано, на пределе слышимости.

– Может она? Думаешь, что…

– Оставь её, Артур. Вера, посмотри на меня.

Смотрю, но не вижу. Весь мир размывается от накативших слёз. Меня трясёт, всё сжимается и не могу вдохнуть. Голова кружится, сдавливается приступом паники.

Ни в какое сравнение не идёт с тем, что делал Дамияр. Он играл, но придерживался норм. А эти… Они ведь действительно… Я чувствовала клыки на шее, как они касались кожи… Могли в любой момент прокусить, поставить метку, не спрашивая разрешения.

Глаза жжёт, давит изнутри не пролившимися слезами. Меня накрывает истерикой, ни капли не похожей на ту, что была пару дней назад. Сейчас всё было серьёзней, опасней.

– Вера, что случилось? – дёргаюсь, когда кто-то касается меня. – Я Димитрий, помнишь, приходил кофейню вместе с Альфой? Вера.

– Помню, да. Я… В порядке. Простите, мне жаль, что выскочила. Я сейчас пойду домой, не буду нарушать закон. Вот прямо сейчас. Простите.

– У девочки истерика, - мужчинами, которого Димитрий назвал Артуром, хмурится. – Надо успокоительного. А лучше в больничку.

– Всё хорошо.

Твержу упрямо, когда Димитрий поднимает меня с асфальта. Надо просто позвонить дяде Раду, тот узнает, что происходит. Найдёт нормальный выход, надо лишь поговорить с ним.