Волкодав медленно приблизился к предназначенному ему кролику, который то ли от страха, то ли от полного отсутствия инстинкта самосохранения, почему-то не желал убегать. Понюхал, потрогал лапой и, фыркнув, отошёл.

– Сожри его, Пёс! – крикнул кто-то из ребят.

– Не ешь, он – заразный! – со смехом посоветовал Джентор

Сандр отошёл подальше, сделав недоуменное выражение морды, чем вызвал приступ громогласного хохота. После, лениво перетащившись через невысокое заграждение, принялся всех обнюхивать. Я отметила, что Аркенч ему не мешает, наблюдая за происходящим с плохо скрытым весельем. Наконец, чувствительный нос ткнулся в карман к нашему второму медведю – угрюмому парнишке, который мало с кем в группе общался.

– Чего тебе? – буркнул тот – Отстань! Да отстань же!

Парень закрутился на месте, а Кэсси деловито дёргал его за оттопыренный карман формы, пока оттуда не выпала прихваченная за завтраком булочка. Проглотив её под протесты увальня, Сандр снова стал собой. Давясь смехом, Аркенч провозгласила:

– Хорошо, Хортес. Четыре.

– Это почему четыре? Я что, по-вашему, какого-то дохлого зайца загрызть не смогу?

– И чего не загрыз, вместо моей булки? – обиженно буркнул медведь.

– Он и так дохлый. Фу!

А вечером мне прислали букет белых лилий, с коротенькой запиской без подписи:

 «Примите мое искреннее восхищение»

Букет явно был не от Галэна, а потому без зазрения совести поставила его в вазу.

5. Глава 5

Верд

Уже почти месяц я жил в Чаще, обустроившись неподалёку от нейтрального источника. С пропитанием проблем не было, я без зазрения совести использовал ипостась. Новости приходили вместе с патрулём. Тут мне помогла моя слава.

Молодой воин из новеньких, с которым нас поставили в пару, оказался готовым тело продать лесным бесам за Верда Аллакири. И когда я торжественным шёпотом объявил, что у меня есть для него секретное задание, не задавая лишних вопросов и сверкая очами, помог мне «потеряться». В парнишке скрывался недюжинный актёрский талант, так искренне он объяснял командиру патруля, как я отошёл по нужде и не вернулся. Меня даже искали, но нашли лишь немного крови, да форменную шапку. Этот же парень регулярно оставлял записки в условленном месте, в которых подробно сообщал, что происходит в мире. Он очень старался, а потому, часто приходилось перелопачивать много лишней информации.

Из главного же, как я понял, ни в официальных источниках, ни в специальных армейских не было ни слова о нападениях на Академию, а, значит, Льяра в безопасности. К тому же Райд обещал за ней присмотреть. Второй по важности новостью, которую я узнал ещё в самом начале своего вынужденного отшельничества, было сообщение о болезни Даториана. Мы не были близки со сводным братом, да я могу по пальцам пересчитать случаи, когда, вообще, перемолвились хоть словом. Но, ипостасью клянусь, тут явно что-то нечисто. Не верю я в болезнь наследного принца. А вот в то, что отец и его заставил принести клятву верности на источнике – очень даже. Но тогда, если я прав, то выходит он заговорщик?

Принц Норанг старше на двенадцать лет. Он всегда относился ко мне, только как к бастарду, хоть я и был признан отцом сразу после рождения. Император любил мою мать, гораздо больше, чем покойную королеву, и, похоже, это Даториана задевало. Что ж, я это я мог понять, а потому не держал обиды.

Теперь я отчасти понимал, почему отец меня сюда отправил и для чего был нужен этот фарс. Весьма убедительный, кстати.

Вердерион Аллакири эрсман гораздо более значимая политическая фигура, чем Вердерион Аллакири рядовой. В случае заговора, я как верный подданный империи гарантированно встал бы на защиту императора. За мной пошла бы и большая часть войск. Логично, что такую фигуру попросту постарались бы устранить ещё до того, как вскроется заговор.