Я тогда смотрела ей вслед, слезы текли по щекам, но рыданий не было. В тот раз я отчетливо поняла ситуацию. Раз и навсегда. Проводила взглядом пошатывающуюся парочку, вытерла мокрые щеки и пошла читать Максима Горького, которого нам задали по литературе. И все.
И теперь, почувствовав давно уже забытое ощущение рези в глазах, я яростно проморгалась и выдохнула. 
Нет уж. 
Вообще, моя  реакция непонятна. Ну кто-то там что-то себе воображает. Делят они меня. Смешно! Думают, я кукла с глазами? Только помани - и побегу? 
Ну что же, значит, будет им сюрприз. Большой такой сюрприз. Неприятный. 

5. 5

- Татьяна Викторовна!
Я обернулась на голос, положив уже собранные конспекты лекции обратно на стол. Глеб. Ну, что же. Понятно теперь, кто забил решающий мяч. 
Я посмотрела на  выходивших из аудитории студентов, встретилась взглядом с Давидом, задержавшимся в дверях. Невольно вздрогнув от  выражения острого сожаления в черных страшных глазах, отвернулась, собираясь с силами. 
Поделили, значит, меня мальчики. Заигрались. 
- Я слушаю вас, Шатров.
Я надеялась, что голос мой звучал достаточно отстраненно. Глеб, незаметно поморщившись от того, что я назвала его по фамилии, как в школе, еще сильнее подчеркивая нашу с ним разницу в положении, шагнул ближе, вынуждая меня выпрямить спину, в надежде казаться выше и старше. 
- Я хотел спросить... Знаете, я не понял... Вы сказали, что нам нужно найти лирику Маяковского и выбрать то стихотворение, которое понравится больше всего. А я вот вообще его не люблю, и стихи у него какие-то дурацкие. И вообще...
Говоря все это, он придвигался ближе и ближе, сокращая и так небольшое расстояние между нами, и я только усилием воли держалась, хотя очень хотелось отклониться, сохраняя дистанцию. 
- Знаете, Шатров, это распространенное заблуждение. - Я все же не удержалась и отступила еще немного, упираясь в стол бедрами, потому что слишком, слишком близко! Можно рассмотреть каждую родинку на гладкой коже, небольшой синяк на скуле (откуда, интересно), твердые, красивого рисунка губы, а, главное, ощутить запах. Какой-то горький парфюм, перемешанный с ароматом возбуждения, полностью выдающим его состояние. И в глаза смотреть не надо. Вообще не надо! Нельзя смотреть в глаза! Опасно! 
Я и не смотрела. Куда угодно, только не туда. И губы пересыхали, и сердце стучало, и слова с трудом подбирались. Эй, где там мой вечный цинизм и боевой настрой? Ау!
- Поэтому я и попросила самостоятельно найти и прочесть хотя бы несколько его стихотворений, не из школьной программы. А вас, Шатров, я тогда попрошу в индивидуальном порядке...
- Я готов, Татьяна Викторовна, особенно в индивидуальном порядке...
Господи, а голос -то какой! Профессиональный соблазнитель просто! Низкий, с мягкими интимными нотами... Да уж, девочки, наверно, голову теряют...
- Подготовить нам доклад о жизни автора. Биография, основные переломные моменты, этапы творчества...
Немного ошарашенная пауза была мне ответом. 
Что, приятель, не ожидал? Думал, я тебе на шею кинусь от одного твоего тембра голоса и вкусного запаха? 
Я злорадно усмехнулась про себя, торжествуя, и , видимо, потеряла контроль, потому что подняла взгляд и попала в прицел его глаз. 
Судя по всему, момент неожиданности уже прошел, он встряхнулся, приходя в себя от пропущенного удара, и собрался, чтоб достойно ответить противнику. 
Я замерла, не в силах оторвать взгляд от серых злых глаз с отчетливой нотой раздражения и похоти, машинально, исключительно на инстинктах, отклонилась.