— Я все разложил, — отозвался он. — Близко и удобно. Только… — повернулся ко мне и с самой обаятельной улыбкой признался. — Еще не запомнил, куда и что.

Устоять и не ответить на такую теплую улыбку — невозможно. Поэтому через мгновение я тоже улыбалась и снова смущалась, позабыв напрочь о неприятном ночном происшествии.

Какой же он красивый и очаровательный!

— Я... — начала неуверенно, а мужчина, среагировав на мой писк, остановился и повернулся. — Я, пожалуй, пойду.

— А как же сахар? Я почти нашёл! — он сложил руки на груди, и стал нахально меня разглядывать, а у меня создалось впечатление, что ничего он не найдёт, потому как сахара у мужчины нет, а меня тут зачем-то держат. Почти насильно, между прочим, в квартиру втащили!

— Не страшно, — произношу я, чувствуя, что лицо заливается краской. Точнее, пунцовыми щёки стали давно: очень уж хорошо знаю за собой это явление. Но сейчас особенно остро ощущаю, как вспыхиваю под этим пристальным наблюдением.

Пытка эротичным взглядом — мощное оружие, скажу я вам.

Только собралась уйти, как мужчина вдруг произнес:

— А вот и сахар.

Он протянул руку к коробке с рафинадом, которая лежала на самом видном месте. Взял ее и медленно направился ко мне. Ух ты, сколько грации. К пытке взглядом добавляется ещё и элегантная походка. Вау, каков экземпляр, а? И где такие делают?

— Где? — переспросил он озадаченно. — На сахарном заводе, наверное.

Я про экземпляры вслух бухнула?

— Благодарю, — сказала я и протянула руку, чтобы забрать коробку и поскорее уйти. У меня рядом с этим мужчиной мозги начинают плавиться.

— Я, между прочим, тоже очень сладкий, — сказал экземпляр, не отдавая мне коробку.

— Верю, — ответила я, перетягивая к себе рафинад, — но мне нужен сахар. Стандартный. Кусковой или рассыпчатый. Главное, чтобы в кружку помещался.

— Если я тебе его отдам, то мне ничего не останется, — с деланным расстройством произнес он, таща коробку к себе.

— В таком случае я отсыплю сколько нужно, — говорю я, вцепившись в упаковку.

— Хорошо, отсыпь сколько нужно, сладкоежка, — соглашается, выпуская наконец-то рафинад.

Сахар я, между прочим, едва не выронила! Разве можно так поступать? С гостьей, а?

Ставлю коробку на столешницу, хватаю рядом стоящую безразмерную кружку. Ого, и где он такую взял? Здесь объёма с литр, наверное! Критично осматриваю емкость. Вроде чистая. Отсыпаю в неё кусочки. Получилось и мне достаточно, и хозяину тоже... осталось.

Хватаю ещё один кубик из коробки и кладу в рот. Ммм... Сладенько.

— Благодарю. И мы в расчете.

— В каком расчете? — не понял он.

— Я принимаю компенсацию морального ущерба сладким.

— Ты себе даже не представляешь, насколько я сладкий, — усмехается он. — Хочешь попробовать сейчас?

Закатываю глаза, но ничего не говорю. Салютую безразмерной кружкой, полной белоснежных кусочков и удалюсь под тихий смех моего нереально красивого соседа.

Забегаю к себе домой, закрываю дверь на все возможные замки, как будто за мной кто-то гонится, и только потом выдыхаю с облегчением. Облокачиваюсь на стену, прижимая к себе кружку и лишь теперь начинаю смеяться.

Какой мужчина! Подумать только, и этот Аполлон — мой сосед! Я ж с ним теперь чуть ли каждый день буду пересекаться! Вместе ездить на лифте. Вдвоём в таком маленьком пространстве. Возможно, однажды мы застрянем в тесной кабинке, и тогда... Интересно, а что надо сделать, чтобы застопориться в лифте, желательно с нужным мне человеком. Хм... Хорошо бы изучить этот вопрос.

Осматриваю трофей в руках. Простая белая кружка с одним коротким словом: «Люби!» и больше ничего особенного. Кроме, конечно же, размера.