Фильм оказался не клевым, а невероятно глупым. Главный герой по имени Чарльз так и не умер за Маргарет, хотя надоедливо твердил об этом целых три часа. Расстроенная Антуаном и окончательно рассерженная Чарльзом Таня вынуждена была ни с чем вернуться домой.

Дома ее встретила мама с каким-то странным выражением лица и спросила:

– Почему так задержалась?

– Да понимаешь, пришлось остаться, потому что я не поняла, как интервалы расставлять… – мгновенно сочинила Таня.

– Ясно, – тоже весьма странным голосом отреагировала мама. – Ну и как? Поняла, в конце концов?

– Да, мне Евгения Васильевна все еще раз объяснила, и я поняла, – довольно бодро ответила Таня, хотя мамин интерес к ее занятиям в музыкалке ей не понравился.

– Знаешь, Таня. – Мама развернула дочь лицом к себе. – Тебя пригласили на день рождения к Тамаре Ивановой. Звонила ее мама. Я сказала, что ты обязательно придешь. Я правильно сделала?

Танины руки сделались влажными от страха. Тамара вместе с ней занималась в музыкальной школе в классе у Евгении Васильевны. Наверняка Тамарина мама спрашивала, почему Таня не ходит на музыку. Какой ужас! Таня вместо кивка жалко дернула головой.

– Вот и хорошо, – преувеличенно радостно сказала мама. – Там и Евгения Васильевна будет! Ты рада?

Танино лицо сделалось серым. Она поняла, что мама уже все знает и специально разыгрывает перед ней спектакль. Обида придала Тане сил. Она вывернулась из маминых рук и чуть не плача спросила:

– Зачем ты так? Могла бы просто спросить, почему я не хожу на музыку!

– Отлично! Призналась! Теперь можно и спросить! Так почему же ты не ходишь на музыку?

– Потому что я ее ненавижу! – крикнула Таня.

– Это что-то новенькое!

– Ничего не новенькое, а вовсе даже старенькое! Ты прекрасно знаешь, что мне не нравится заниматься музыкой! Вы меня не спрашивали, когда купили пианино. Купили и силой заставили заниматься!

– Таня! Почему ты так кричишь? Что плохого в том, что ты будешь уметь играть на инструменте? Это тебе всегда может пригодиться в компании.

– Мама! – взвыла Таня. – В какой компании! Думаешь, я стану с собой таскать пианино? Это же не гитара!

– Все равно! – не сдавалась мама. – Для женщины это может стать хорошей профессией.

– Какой например?

– Ну… можно, как Евгения Васильевна, преподавать музыку детям.

Таня представила, как обучает игре на фортепиано таких же бестолковых, как она, Татьян Осокиных, и это стало последней каплей, которая переполнила ее уже совершенно изнемогшую от переживаний душу. Она бросилась в свою комнату и от души заплакала там, уткнувшись в мягкий бок своей любимой кошки Алисы.

– Я тебе, Танька, верю, как себе, – говорила Лена Прижняк и часто-часто дышала. – И если ты кому-нибудь скажешь, то это с твоей стороны будет так… будет такое… В общем, ты мне будешь больше не подруга, ясно?

– Да не собираюсь я никому ничего говорить, – успокоила ее Таня. – Ты мне лучше скажи, что ты собираешься по этому случаю предпринять?

– Я как раз и хотела кое о чем тебя попросить.

– Ну! – нетерпеливо воскликнула Таня.

– Ты ведь не давала еще свою анкету Комиссарову?

– Не давала.

– Можешь дать?

– Конечно, могу.

– У тебя есть в анкете еще незаполненные листы с вопросами?

– Да сколько угодно!

– Я хочу один листок свернуть конвертиком, а сверху ты своим почерком напишешь: «Секрет. Никому не открывать!»

– Ленка! Ты же знаешь, что если так написать, то обязательно откроют! Первым делом!

– Я знаю. Я и сама открыла бы. Но в данном случае именно это мне и нужно. Я как будто бы напишу там тебе секретное письмо, что мне нравится Комиссаров, а ты дашь ему анкету, как будто бы для заполнения, а он… – Лена запнулась и вопросительно поглядела на Таню. – Как ты на это смотришь?