Старый туншэн всерьез верил, что каждая капля его слюны является результатом кропотливого труда. Он не желал, чтобы люди слушали его бесплатно, и часто, остановившись посреди лекции, бдительно обходил окрестности. Чэн Эрлан, подобно обезьяне, прятался в кроне высокого дерева. От разговоров о теории «самосовершенствования, семейной гармонии и мира во всем мире» его лоб всякий раз покрывался испариной.

Прошлой ночью Чэн Эрлан, без энтузиазма откликнувшись на просьбу отца, подал гостю чашу с водой, но, как ни странно, тот не согласился ее принять. Вместо этого он протянул тощую, как безлистая ветка, руку. Он не прощупывал кости Эрлана и не использовал никаких необычных приемов, просто поднял лицо мальчика, который изо всех сил старался изобразить «начитанность», и посмотрел ему прямо в глаза. Чжэньжэнь, казалось, уловил что-то в этом взгляде. Он странно кивнул и с важным видом проговорил:

– Если вы спросите меня об этом ребенке, то я скажу, что он благословлен великими дарами. В будущем он может приобрести способность парить в небе и нырять глубоко в море, и, возможно, впереди его ждет большая удача. Он особенный и далеко пойдет!

Далан тоже присутствовал при этой сцене. Будучи учеником лавочника, он видел множество путешественников и потому считал себя человеком знающим и опытным. Но он никогда не слышал о возможности распознать одаренность другого с одного взгляда.

Далан хотел презрительно возразить шарлатану, но прежде чем успел открыть рот, с удивлением обнаружил, что его отец в самом деле поверил во всю эту чушь. Вдруг его потрясла мысль, неожиданно пришедшая ему в голову.

Семья Чэн никогда не отличалась особым богатством, а теперь и вовсе едва сводила концы с концами. Кроме того, в прошлом году мать Эрлана родила третьего ребенка. Роды были тяжелыми, и она так ослабла, что почти перестала вставать с постели. В конце концов вместо здоровой кормилицы в доме появилась немощная мать, живущая на лекарствах.

Вдобавок ко всему прочему, из-за нескольких месяцев засухи им грозил серьезный неурожай. Три сына… Их семья вряд ли могла позволить себе прокормить их всех.

Далан точно знал, о чем думали его родители. Он довольно долго был подмастерьем, так что через год или около того мог начать самостоятельно зарабатывать деньги и стать опорой для семьи. Его младший брат был еще младенцем в пеленках, и родители, естественно, с трудом представляли расставание с ним. А вот Эрлан казался совершенно лишним, и оставлять его в семье было бесполезно. Возможно, для него было бы лучше совершенствоваться вместе с этим даосом.

Добьется успеха – и, даровав могилы предков высокой травой, прославит свой род. А если нет, то все же сможет прокормиться и вырасти, независимо от того, будет ли скитаться или зарабатывать на жизнь обманом. Оба варианта могли стать для него хорошим выходом.

Мучунь чжэньжэнь и близорукий глава семьи вскоре заключили сделку. Чжэньжэнь оставил серебряный слиток, в обмен на который Чэн Эрлан должен был пойти с ним. С этого момента ему предстояло отказаться от имени Чэн Эрлан и сменить его на Чэн Цянь. Сегодня днем он разорвет узы с бренным миром и отправится за своим наставником.

Далан был на несколько лет старше своего второго брата. Они мало разговаривали и вовсе не были близки. В то же время, младший брат с самого раннего возраста проявлял благоразумие. Он не рыдал без причины и не доставлял хлопот. Носил то, что носил его старший брат, ел скромнее слегшей матери и младшего брата. Эрлан сам вызывался помогать в домашних делах и никогда не жаловался.