— Пустите!

Он игнорирует, наклоняется и вдыхает мой запах, как хищник. Я чувствую его теплые губы, которыми этот мужик касается моей шеи, и, клянусь, мне хочется застрелиться на месте. Я для них всего лишь кукла, просто игрушка. Общая.

— Сыч, веди ее сюда.

Слышу чей-то голос, узнаю сразу. Ярдан. Он тоже здесь, как и тот второй, Соболь. Они все заодно, а значит, против меня.

Невольно оглядываюсь назад, сразу замечая Шаха. Влада уже подошла к нему с аптечкой, он отошел в сторону от гостей, а после и вовсе зашел в одну из закрытых кабинок зала, в которую вскоре затаскивают и меня. Как щенка беспризорного, меня бросают в эту комнатку, точно мусор.

Едва удерживаюсь на ногах. Я не ела сегодня ничего, жутко хочется пить, но до этого нет никому дела. Думаю, просить их о таком смысла даже нет. Шах хочет меня прикончить, а не кормить – я уже отчетливо это понимаю.

Невольно оглядываюсь по сторонам. Мягкие диваны, обитые велюром, столик, какой-то декор, алкоголь.

С опаской поглядываю на Шаха, сидящего по центру, как король, будто не я только что разбила бутылку о его лоб. На столе замечаю несколько пропитанных кровью бинтов. Рядом с ним Влада убирает остатки ваты, спирт, йод, но ни капли боли на лице Змея не отражается. Как каменный весь. Ему же должно быть больно, нет? Нет… Это мне больно смотреть на него. Я никогда не выносила чужую боль, и от вида крови меня всегда мутило.

Черные как смоль волосы Змея и висок справа пропитались кровью и теперь отливают темным багровым цветом. На его рубашке тоже запеклось несколько капель, как и на смуглой сильной шее. Сам же зверь сидит спокойно, однако он напоминает мне хищника, который готовится к прыжку.

Дверь этой ВИП-комнаты закрывается. Я сглатываю, когда понимаю, сколько мужчин сюда зашло. Шесть. Огромных, здоровых мужиков, смотрящих на меня как на бесправный кусок мяса.

— Влада, иди отсюда, – велит Шах, и я внутренне сжимаюсь. Зачем он сказал это… я же останусь одна, одна среди всех этих мужиков девушка.

Ловлю мимолетный взгляд Влады, но она быстро опускает голову и проходит мимо. Она мне не подруга, и ожидать от нее помощи или солидарности крайне глупо. Я здесь одна, в этом волчьем логове, совершенно без защиты.

— Что делать с ней, Рустам?

Ярдан подходит ко мне, я же пячусь от него, вжимаясь в стену, чувствуя себя загнанным зверьком.

Рустам. Этого бандита зовут Рустам, и он ненавидит меня. Неприкрыто, откровенно, смотрит на меня как на куклу. Его бесправную куклу.

— Раздеть.

Я сначала не улавливаю, а когда смысл его слов доходит до меня, становится жутко. Перед глазами на секунду все темнеет, и я не успеваю даже добежать до двери.

Они ловят меня, больно заламывая руки назад. Ярдан разрывает на мне рубашку, майку, лифчик, стягивает штаны. На мне остаются только трусы. Простые белые, которые эта сволочь тоже разрывает, превращая в тряпки.

От ужаса и ощущения чужих рук на теле у меня подкашиваются ноги, сбивается дыхание. Я так хочу закричать, но страх сковывает все тело, получается какое-то слабое мяуканье, всхлипы.

— Не надо… не надо!

Ярдан раздевает меня меньше чем за минуту полностью, догола, после чего отпускает. Я тут же опускаюсь на колени, плотно смыкаю ноги, грудь прикрываю ладонями и волосами. Я чувствую, что они смотрят на меня прямо сейчас. Все эти мужики разглядывают меня, как зверушку в цирке. Его страшном кровавом цирке.

Я не кричу, чувствую только, что дрожу и ладони резко немеют. Такого унижения и страха я еще в жизни не испытывала. Меня так сильно даже вчера не колотило. Так, чтоб до предела, до зубов, которые стучат вовсе не от холода, а от ужаса. Дикого, липкого, мерзкого, когда ты понимаешь, что у тебя нет прав, когда ты для них ничто. Он так сказал. Я никто для него, даже не сука.