– Вы что-нибудь ощущаете? – в конце концов спросил Тарас.

– А? Что? – Пассажир обернулся к водителю.

– Камни! Чувствуете что-нибудь?

Выражение лица Лёни изменилось. Он теперь явно пытался прислушаться к происходящему в его почках. Даже стал щупать живот рукой.

– Можете помассировать, – кивнул Тарас. – Тоже полезно!

Ободренный советом специалиста, Лёня принялся массировать низ живота обеими руками. Массировал минуты три, подпрыгивая на неровностях дороги вместе с машиной. Потом ойкнул и замер.

– Ну как? – спросил его Тарас.

– Что-то произошло, – ошарашенно прошептал Лёня и поднял испуганный взгляд вперед, на летевшую ему навстречу дорогу.

– Расслабьтесь! – сказал Тарас. – Сейчас переедем на Городоцкую! Проверим…

Тарас свернул с Лычаковской, и машина завиляла по узким темным улочкам. Объехав старую часть центра, «опель» выехал на широкую улицу и снова понесся вперед с не очень-то и большой скоростью.

– Стой! – закричал Лёня, схватившись за живот. – Больно!

– Процесс пошел, – с улыбкой произнес Тарас. – Теперь останавливаться нельзя! Потерпите!

У Лёни глаза на лоб полезли от боли, он бросил на водителя обезумевший взгляд, но рот не открыл – не хотел разжимать зубы, сцепленные от боли. Нагнулся вперед, к панели, не убирая рук от низа живота. Боль, колющая и даже царапающая, как бы медленно переползала с места на место. Лёня отчетливо чувствовал ее движение.

– И долго так? – сдавленно спросил он минуты через три-четыре.

– Минут пятнадцать, – ответил Тарас. – Потом, если не выйдет, перерыв, и продолжим.

Эта ночь показалась Тарасу бесконечной. После четырех полных дистанций улицы Городоцкой, а это без малого тридцать километров, Лёне стало совсем плохо. И тут на дороге мелькнула подсвеченная изнутри полосатая палка гаишника. Тарас остановился. Гаишник вежливо попросил документы и с подозрением уставился на Лёню, точнее, на его скорченное от боли лицо.

– В больницу везу, – нашелся Тарас. – Товарищу плохо.

– Счастливой дороги! – Гаишник вернул права и документы на машину.

Три часа спустя, уже отказавшись от длиных «вибраций» Городоцкой и Лычаковской улиц, переехал Тарас на «короткие вибрации» улицы Лесной. Лесная была действительно коротенькой и крутой улочкой с такими дырками в дороге, что машину подбрасывало там почти на полметра. Улица Лесная и помогла вытрусить из Лёни первый камешек, который звонко ударился о дно литровой стеклянной банки под не порадовавшее в этот момент Лёню журчание собственной мочи. Лёня стоял скрючившись, спиной к машине и лицом к лестнице, ведущей на горку, наверх к парку «Знесиння». Когда звякнул о стекло камешек, он замер и так неподвижно, враскорячку, простоял пару минут, освещенный рассеянным желтым светом одинокого уличного фонаря.

Тарас посмотрел на часы – почти половина пятого. Скоро будет светать. Зевнул. Задумался. Организм привычно настраивался на утренний сон.

– На, держи! – сдавленно проговорил вернувшийся к машине Лёня, протягивая водителю банку с камешком и желтой жидкостью.

Тарас молча взял банку, открыл дверцу со своей стороны и аккуратно слил мочу на дорогу.

– Следующим камнем заниматься будем? – спросил он Лёню.

Голова Лёни дернулась. Его испуганный взгляд скорее говорил о полном нежелании общаться на эту тему.

– Вас куда отвезти? – чуть тише спросил Тарас.

– К Опере, туда же, – выдавил из себя Лёня. – Я днем позвоню… еще не знаю.

Его правая рука полезла в карман расстегнутого светло-серого плаща. Вытащила оттуда три долларовые десятки, мятые и потертые. С долларами в руке он сначала уселся на переднее пассажирское сиденье. Тарас взял доллары, сунул в карман куртки. Машина тронулась, покатилась вниз по улице тихо, с выключенным двигателем. Тарас просто снял ее с ручника. Мотор завел уже внизу.