– Да так… о прошлом. – Надо было бы уйти, но Мефодий не желал возвращаться в тишину комнаты. – Скажи… почему ты выбрала его?

Ведь было время для троих, и треугольник казался устойчивой фигурой, пока однажды Кирилл, придержав брата за локоть, не поинтересовался:

– Слушай, ты не мог бы погулять где-нибудь?

Вопрос был странен. Ведь собирались же в парк идти. Втроем. И, заглянув в глаза Кирилла, Мефодий понял: верно, втроем, и именно это обстоятельство не устраивает Кирилла.

– Ты…

– Она мне нравится, – не стал отрицать Кирилл. – По-настоящему нравится. Хорошая девочка… своя… поэтому и трачу время. Или думаешь, мне заняться больше нечем?

У него бизнес, и Кирилл готов работать, сам повторяет, что минута час бережет. А на Грету он часы тратит, не глядя. Вот, значит, почему! Сердце полоснуло странной болью. Ревность? Но кого и к кому?

– Хорошо, – ответил он.

С той поры треугольник распался. И не прошло полугода, как Кирилл заявил:

– Мы решили пожениться.

Маме, которая еще жива была, новость не слишком понравилась.

– Куда спешить? – Она всегда относилась к Грете со сдержанной вежливостью, которая не имела ничего общего с дружелюбием. – Пусть девочка доучится.

– Так замужество учебе не помеха, – весело отозвался Кирилл. – А я буду уверен, что мое от меня не уйдет.

И обнял смущенную покрасневшую Грету. Вот только учебу она бросила после третьего курса, как раз тогда, когда у Кирилла бизнес пошел… деньги появились.

И нынешняя, вспоминая себя, прошлую, улыбалась почти той, светлой улыбкой.

– Почему… сложный вопрос… ты мне нравился. Нет, Федя, честное слово, нравился! И местами больше, чем твой брат. Ты был, как бы это выразиться, – она щелкнула пальцами. – Живым. И неравнодушным. Нет, я не хочу сказать, что Кирилл… но он вечно о делах, о себе… никогда не умел слушать. А ты меня слушал. И всегда помогал. Только…

Она запнулась и пожала плечами, словно ей действительно сложно было говорить о тех давних событиях.

– По Кириллу было видно, что он добьется своего. Он обречен на успех.

– А я?

– А ты… не обижайся, но ты был из тех, кто до конца жизни будут ковыряться на одном месте. Ты ведь даже не решился сказать мне, что любишь. Издали смотрел. Вздыхал. А когда Кирилл обратил на меня внимание, просто отошел в сторонку. И я подумала, что ты будешь как мой отец. И с тобой я стану, как моя мать. Я не хотела повторения.

– И выбрала его.

– Верно.

– Ты счастлива?

Нет, Мефодий не горевал и боли особой не испытывал, глядя на молодоженов, скорее уж тоску и обиду, как будто бы вдруг он стал не нужен обоим. Занятые друг другом, они попросту Мефодия не замечали. И может статься, именно эта обида толкнула его уволиться.

Выйти в дело, как выразился Кирилл.

Мама расстроилась. Она тоже не верила, что у Мефодия получится. Похоже, никто особо не верил, но, как ни странно, это всеобщее неверие придало сил и необходимой злости.

– Сейчас? – спросила Грета. – Нет, я не счастлива.

– А раньше?

– Когда-то была… давно.

– Что с вами случилось?

Почему Кирилл вдруг поверил призраку? А Грета превратилась в… это?

– Жизнь, – ответила она, усмехаясь. – С нами случилась жизнь. И с тобой тоже… но лично я ни о чем не жалею. А ты?

Мефодий отвернулся, не выдержав прямого ее взгляда.

– Я ведь видела твою жену. Она так на меня похожа. Внешне.

– Не тронь ее.

Не услышала, намотала локон на длинный палец, потянулась по-кошачьи.

– Какой она была? Тихой, верно? Домашней девочкой, которая смотрела тебе в глаза… скучной…

Мефодий стиснул зубы, сдерживая ответ.

– Она тебя любила. Как мне кажется. А вот ты… скажи, ты любил ее?