– Мой господин ищет что-то особенное? Платье для своей подруги, самой прекрасной женщины в двух мирах? Вино, отведав которое, она больше не посмотрит ни на одного мужчину и будет предана только тебе?

Легки на помине.

На жрице была короткая туника из темно-зеленого шелка, перехваченная на талии кожаным пояском. Шею украшал ритуальный медальон на тонкой бечевке, покоившийся в ложбинке между ключиц. Пышные локоны цвета воронова крыла свободно рассыпались по плечам. Кожа у женщины была смуглой, как у коренных жителей Фелота, а глаза – золотисто-карими. Поймав их взгляд, Калиль замер, как зачарованная жертва вампира.

– Я целитель, и я ищу травы, – наконец отозвался юноша.

– На моем прилавке ты найдешь такие травы, каких нет ни у одного торговца на этом базаре.

– Мне нужны соцветия солнечного лика… и порошок из молодых листьев лунной ягоды.

Подруга жрицы – или сестра, потому что их нельзя было отличить друг от друга – протянула Калилю два небольших мешочка из грубого льна.

– Пусть Великий Бог благословит того, кто получит от тебя эти лекарства, красивый незнакомец, – сказала она. – Две золотых монеты – и они твои.

Юноша отдал жрице деньги и протянул руку за товаром, но отдавать мешочки она не торопилась.

– Как тебя нарек отец?

– Он дал мне имя «Калиль».

– Калиль. Значит, ты приехал издалека, чужеземец. Что привело тебя в город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой?

– Я путешествую, моя госпожа.

Жрица расхохоталась.

– Меня зовут Велла, – представилась она. – А мою сестру, – кивнула она на вторую женщину, – Ювелла. Мы родились от одного лика луны. Такое редко встречается у жрецов сладострастия. Наша матушка, да дарует ей Великий Бог долгие и полные удовольствия дни, благословлена. Ты здоров, красив, хорошо одет, можешь заплатить за травы золотом, Калиль. Так почему же ты грустишь? Наш господин говорит, что грусть – страшный грех. К полудню мы продадим большую часть своего товара и вернемся в храм. Хочешь пойти с нами?

– Благодарю, но у меня есть дела, – покачал головой Калиль.

– Ты торопишься к своему другу, – заговорила Ювелла. – К существу, которое обязано тебе жизнью. А ты, в свою очередь, чувствуешь себя обязанным и думаешь, что должен и впредь сопровождать его. Нет ничего хуже, чем придуманный долг, Калиль. Особенно если исполнение долга печалит тебя и не дает расправить крылья.

Юноша посмотрел на льняные мешочки, которые жрица положила на прилавок.

– У меня нет выбора, – сказал он тихо. – Вампиры разрушили мою деревню, уничтожили все, чем я жил, убили всех, кто был мне дорог. И теперь я странник. Вечный скиталец, который что-то ищет.

Ювелла улыбнулась ему – тепло, по-матерински.

– Все мы ищем одного, Калиль. Любви. Мы скитаемся, не понимая, что Великий Бог спрятал любовь у нас внутри. Иногда нужно пройти половину мира для того, чтобы это понять. Может статься, твоя половина мира уже пройдена, и путь завершится в тот момент, когда ты преклонишь колени в нашем храме?

Калиль молчал, покусывая нижнюю губу. Боги знают, как он хотел уйти, но неведомая сила приковала его к месту.

– Иллария, – произнесла Ювелла негромко, и юноша, услышав это имя, дернулся, как от удара хлыстом по лицу. – Прекрасная Иллария с глазами цвета свежей весенней травы. Ты так и не посмел к ней приблизиться, опасаясь гнева ее отца. Ждал, ждал и ждал. Что же тебе принесло ожидание, Калиль? Помимо боли? Это не научило тебя главной истине, о которой говорят служители Великого Бога: единственный момент, ради которого стоит жить – это настоящее?