Выгибаю шею, чтобы дочитать важное послание, прилетевшее на заре. Нужно успеть, пока Моника не разбила и этот письмо-шар в порыве приветливой неуклюжести!

- Не хочешь? – продолжает донимать меня. – Смотри, какие мяси-и-истые! – тянет она, думая, что этим признаком можно привлечь внимание Волка.

- Ты мне мешаешь, - ставлю ее в известность, раз сама не додумывается.

Как не догадывается она о многом другом. Например, ей и в голову не приходит, почему я готов пронзить свои уши ножиком для вскрывания засохших в пути письмо-шаров!

Не могу слышать ее голос!..

Ненавижу эти игривые нотки без тени лживого кокетства!

Эта прямолинейная рыбешка не умеет играть, увиливать, лицемерить… Она открыта, словно раковина жемчужины. Бери, что хочешь!

Именно так хитрая бестия и залезла всё же в мою кровать: без всякого смущения предложив своё тело. А взамен, очевидно, задумала забрать душу!

***

Гиймон считал Минику вершиной женского коварства?

О-о! Да Серой Минике далеко до его загадочного Малька!..

И все таки время от времени Моника флиртует. И это во много крат хуже, ее резкой правдивости!

Потому что изнеженной капризностью, как от других обольстительниц, от этой морской ведьмы даже не пахнет!

Ее флирт – это чистой воды пытка!

Моника в такие моменты становится неуправляемой. Из нее сочится шутливый соблазн, непосредственный сарказм, вульгарная искренность и даже воинственное рычание!

Если обобщить – Гиймон попал!

В капкан без отпирающего механизма.

Он считал, что сложно прожить всю жизнь одиноким изгнанником?

Ха! Попробуй теперь не полинять взаперти с этим болтливым искушением под названием Моника!

А недавно ей взбрело в голову устроить соревнования по бегу и стрельбе из лука среди Болотных народов. В кошмарном сне такой бардак не приснится! Даже отличающемуся сверхъестественной лояльностью ректору Валкиду, который упрямо внедрял равное уважение между студентами своей Академии Магических Искусств. Несмотря на то, что ребята были набраны туда практически несовместимые как даром, так и происхождением...

В тот безобразный день Гиймон, как Смотритель Острова, вынужден был торжественно восседать посреди этой многоголосой свистопляски и наблюдать за творящимся полуспортивным безумием! Синий вервольф ровно три четверти часа честно старался убедить себя, что так завуалированно его пришибленная Сирена готовит себе воинов.

Однако заливистый смех девчонки и ее едкие замечания, полные дружелюбной шутливости, вынудили Гиймона признать – Моника просто веселится, с легкостью заражая тем же всех и вся вокруг себя.

Это он понял, когда зеркало, в которое он долго и усердно хмурился на утро, ответило оборотню жизнерадостной улыбкой…

Больше всего осложняло жизнь Гиймону Озерному то, что Монику больше нельзя было отчитывать. Ведь начни она еще хоть раз заливать слезами его рубашку, и Волк, вконец проникшись умилением, несомненно, назовет ее СВОЕЙ!

Обыкновенную доброту или элементарную вежливость тоже опасно проявлять: это может дать девушке ложную надежду. Остается лишь замкнуться в себе, скрыв любые оттенки чувств.

Однако у Гиймона был припасен идеальный способ терять к Сирене интерес. Для этого всего-то хватало внимательно оглядеть ее!

И тут вся "непреоборимая" симпатия к девушка мгновенно испарялась. Флер загадочной привлекательности улетучивался, будто нейтрализованный воздействием таинственного артефакта!

При этом Гиймон мог поклясться, что Моника невероятно хороша внешне. И все же не была она той, из-за кого он мог потерять бдительность.

И в этом его мнение полностью совпадало с инстинктами внутреннего Зверя. Вторая ипостась, не переставая, корила себя за то, что дважды подвела человека: