– Так лучше.

Я согласно кивнула. Перед глазами все расплывалось, от яркого света хотелось щуриться, но я терпела, про себя проговаривая пару строк, которые мне нужно выкрикнуть в камеру.

– Приготовились!

Наступила тишина, я сильнее сжала в руке соломенную куколку и фальшивый ритуальный кинжал.

– Мотор!

– Есть!

– Сцена пять.

– Камера!

– Начали!

Прекрасный рыцарь опустился перед колдуньей на колено.

– Дева луны, избавь от проклятия.

Я пристально всматриваюсь в расплывающееся пятно на месте рыцаря, взмахиваю клинком, мелькает мысль, что из-за капель я не вижу лица Воронцова, но это не важно, я же профессионал, а значит, сыграю! Сердце колотится о ребра, нарастает волна дурного предчувствия и усиливается ощущение чужого взгляда, но голос звучит твердо:

– А что я получу взамен, рыцарь?

– Сто золотых монет, лунная дева.

– Да будет так! – кричу я, поднимая голову к верхушкам деревьев, и взмахиваю ритуальным кинжалом.

Искусственный ветер треплет мои волосы и развевает платье, небо стремительно темнеет, и вдруг … наступает ночь! Ого, этого нет в сценарии! На лицо падают капли холодного дождя, но затем он резко прекращается, исчезает опора из-под рук – мой ритуальный камень куда-то пропал, как пропали Воронцов, сквер, камера и масса народа! Вместо этого я вижу, как мне в грудь летят блестящие железяки, которые держат расплывчатые фигуры в черном.

– Мамочки! – визжу я и шарахаюсь в сторону.

Кто это? Где я? В голове лихорадочно мелькают обрывки панических мыслей. Нет, с головой у меня все в порядке, но… даже если это задумано режиссером, то предупреждать же надо! Или это наш техник Игорь обкурился травы и опять что-то напутал с освещением? Или…

Раздается голос, он что-то говорит, но я ни слова не понимаю, тарабарщина какая-то. Но сам голос… От этого голоса хочется сжаться в комочек и заскулить! Я непроизвольно выставляю вперед кинжал и поворачиваю голову на голос. Черт! Ничего не вижу! Все плывет перед глазами. Да еще мужчина сидит в тени, и видно только, что он высок и темноволос. Я что-то выкрикиваю, взмахивая бутафорским кинжалом, от страха трясутся руки и не хватает воздуха. Так, Лина, успокойся! Дыши и думай! Зрение, вернись и мозги прихвати! И зрение возвращается, будто только и ждало моего приказа.

В круг света от костра выходит мужчина. Белокурый, красивый до зубовного скрежета и одетый в черный мундир. Я что, попала на фильм про войну? А это, типа, немецкая элита?

Он что-то говорит, но я понимаю лишь одно слово «граф» и по интонации догадываюсь, что его имя Лео Лерой. Француз?

Да что за наваждение! А может, это просто актерские шуточки? Или капли оказались с наркотиком, и это галлюцинации!

И как только я это подумала, мир опять начал стремительно меняться. Меня изрядно припечатало попой обо что-то твердое. Вокруг плотный туман, ничего не видно. Искусственный дым?

– Где я? – в горле саднит, от этого голос срывается на хрип, и я кашляю.

– В нашем доме, колдунья, – раздается скрипучий старческий голос.

Господи, пусть это будет глупая шутка!

– Нет, это реальность, колдунья. Мы ждали тебя.

А вот этот голос молодой и звонкий. И отвечает он на мои мысли. Глюк, что ли?

– Я вас не вижу, – шепчу я и куда-то лечу.

Странное ощущение, будто я падаю, но при этом точно знаю, что не двигаюсь. К счастью, мое падение было недолгим, как и мое беспамятство, очнулась я на чем-то жестком и холодном, провела рукой и поняла, что лежу на камне. Надеюсь, это не жертвенный алтарь? Рядом ругались двое. Молодой голос и старый.

– Это она! – шипела старуха.