Быстро наклонившись, Лис поднял тарелку и положил в раковину. Соня наконец отмерла и подняла глаза на притихших лунатиков.

– Профессор Полозов? – Она хотела добавить, что здесь какая-то ошибка. Что обаятельный профессор Полозов, в которого беззаветно влюблены студентки с их курса, не может быть тем чудовищем, что ставит опыты на беззащитных лунатиках и мучил Лиса.

Но стоило взглянуть в лицо Лису – как слова застряли в горле.

Взгляд парня потемнел – услышав имя своего врага, он словно заново переживал бесчеловечные пытки в лаборатории.

– Но зачем ему это? – покачнувшись, выдавила Соня.

– Профессор Полозов – человек науки, – дернув щекой, сказал Лис.

– Разве это человек? – мрачно пророкотал Муромец. – Изверг он!

Яр резко развернулся и вышел из кухни.

– Егор! – укорила Муромца Ви. – Совсем уже!

– Да что? – смутился тот. – Я все время забываю…

– Давай посуду мыть! – Ви выдернула из рук парня тарелку и подтолкнула его к раковине. Муромец послушно встал за мойку и открыл кран.

Небо за окном стремительно темнело, наливаясь чернильной синевой. Не зная, куда себя деть, Соня прошлась по квартире, которую постепенно окутывали сумерки. В ближайшей к входу большой комнате, задуманной по планировке как гостиная, Лис проворно расстилал спальные мешки.

– Мы будем спать здесь? – с удивлением вырвалось у Сони.

– Что, не привыкла к походной жизни, принцесса? – понял Лис, поднимаясь с колен. – Ничего, освоишься! И на всякий случай – это спальня мальчиков. – Оливково-зеленые глаза хитро сверкнули под отросшей челкой. – Ваша с Ви опочивальня за стенкой.

Соня подумала, что прозвище парня отлично отражает его характер. Хотя и не рыжей, а русой масти, он отличался по-настоящему лисьими повадками.

– Лис, – позвала Соня, – а нормальное имя у тебя есть?

– Чем это имя Лис ненормальное? – шутливо нахмурился парень, а затем перешагнул через спальный мешок и протянул ей руку: – Елисей.

– Что, правда Елисей? – против воли развеселилась Соня, тряся его за руку. – Как царевич?

– Мама любила сказки. – Лис тепло улыбнулся, и Соня на миг увидела его маленьким мальчиком, которому мать читает сказку на ночь.

– А где твоя мама сейчас? – вырвалось у нее. Должно быть, мать Лиса тяжело переживает новости о том, что ее сын стал преступником и вынужден скрываться.

– Она умерла. – Лис вырвал руку и резко отвернулся, но прежде Соня заметила слезы на его глазах.

– Прости. – Она попятилась к двери, кляня себя за неловкий вопрос. Ей ли не знать, каково это – терять близких? И как невыносимо больно говорить об этом вслух – все равно что переживать их смерть заново. Она могла бы обнять Лиса, чтобы разделить его горе, но по его напряженной спине видела, что лишняя здесь. Поэтому поспешно выскочила за дверь и в коридоре чуть не споткнулась о рюкзак, сброшенный на пол. Ви выдала этот рюкзак ей, но Соня не понимала, для нее ли он был предназначен.

Из кухни донесся грохот посуды, зазвенел серебристый смех Ви, она что-то сказала. А затем пунцовый от смущения Муромец выскочил за порог и понесся прямо на Соню, кажется не видя ее на своем пути. Соня вжалась в стенку, и Муромец протопотал мимо, скрывшись в спальне мальчиков.

Соня подняла рюкзак и заглянула на кухню, тонущую в сиреневых сумерках. Ви споласкивала в мойке сковороду.

– Слышала гром? – Она обернулась к Соне. – Муромец такой неуклюжий. Сковородку себе на ногу уронил.

– По-моему, это ты на него так сногсшибательно действуешь, – улыбнулась Соня.

– Ты что? – искренне удивилась Ви. – Мы же как брат с сестрой.

Соня не стала спорить. Наверное, Ви так проще – не замечать очевидной влюбленности Муромца и держать его в приятелях.