Я достала календарь. Ребята из автомагазинчика заказали для меня диски, через три дня должны привезти. Ради этих дисков я всю зиму доила корову одной бабульки, живущей на другом конце деревни. Приходилось вставать с первыми петухами и, укутавшись потеплее, хрустеть по нерасчищенному снегу до ее сарая. Но диски того стоят!

От мысли о дисках и приятных заботах о машине я повеселела. И уже не думала о Майе, ее дурацком парне и соседе, подложившем мне лягушку.

Я отходчивая, не могу долго расстраиваться, грустить и обижаться.

Я распахнула свой шкаф и вдохнула приятный ванильный аромат – у меня на полочке стоит рюмка с ванилином. Мама экономит на кондиционере для белья, но моя одежда пахнет восхитительно. Не понимаю маму! Продала четырехкомнатную квартиру в Москве и купила дом в захолустье за копейки, а оставшиеся деньги положила в банк, и мы теперь должны экономить.

Я принялась перебирать кофточки, прикидывая, что надеть. На мне уже была дерзкая красная обтягивающая юбка, черный кружевной бюстгальтер, черные чулки и длинные замшевые сапожки. Правда, пока дотащишься до остановки, все сапоги сзади будут в брызгах. А под каблуками такая каша налипнет! Вот бы и мне парня, как у Майи, на машине. Хотя напрасно она его простила, мутный какой-то этот Женечка. Но фигура у него классная!

Я вытянула из шкафа черную кофточку с низким вырезом и, глянув за окно, где по дороге под зонтом шла старуха какая-то, застонала. Будь неладна эта богом проклятая деревня. Приспичило же мамочке переехать! Скорей бы поступить в универ и сбежать отсюда. Деревня – не для меня! Я все спланировала, буду поступать в московский вуз или в Питере поступлю на театральное. Пока мы жили в Москве, меня пару раз приглашали в студию на съемки рекламы одежды для подростков. Было круто!

Заметив на рукаве катышки, я достала из ящика бритву и сбрила их. Нацепила кофточку, покрутилась перед зеркалом.

Вышла из комнаты и крикнула маме, что уезжаю по делам. Ненавижу вдаваться в подробности. Да маме пофиг, она лишь махнула рукой и снова повернулась к серванту. Вот надо ей обклеивать пленкой это старье? В Москве с ее зарплатой мы могли позволить себе сервант из самого крутого мебельного. А теперь…

На улице сквозь серые, низко повисшие над лесом облака прорывались лучи солнца. Только бы дождя не было! На всякий случай взяла зонт.

Осторожно ступая по выложенной камнями дорожке и стараясь не угодить каблуками в дыры, я заметила, что дверь гаража приоткрыта. Значит, Полинка возится с машиной. Я заглянула в приоткрытую дверь. Полина сидела на коленях возле колеса и крутила его какой-то железякой.

– Когда она уже ездить будет? Долго ты чинить ее еще собираешься?

Сестра обернулась и широко улыбнулась. У нее потрясающе белые зубы. Впрочем, возможно, белизну оттеняет ее смуглая кожа. Из нас троих только Полине крупно повезло: она родилось уже с золотистым мальдивским загаром. А нам с Майей – бледным поганкам – приходится тонны тональника на себя изводить. Впрочем, Майя особо не парится…

– Летом прокачу, – пообещала сестра.

– Мне бы сейчас, – вздохнула я, переминаясь с ноги на ногу.

Полина сверкнула черными глазами.

– Этот уехал?

– Женечка? – Я нарочно сделала паузу, наблюдая за сестрой.

Она поморщилась:

– Ты веришь ему?

– Смешная ты! Вопрос же не в том, верим ли мы… Майя верит.

– Ну и глупая! – Полина вскочила, принялась отряхивать грязные колени. – Ев, он мне сам сказал, что попросит у Майи прощения и она ему поверит! Он знал наперед и нарочно это сделал, чтобы… чтобы…