Он садится на пол, пытаясь просунуть лицо между прутьями, чтобы быть ещё ближе. И я устало сажусь с этой стороны, опираясь на решётку. Он порыкивает, стараясь ткнуться носом мне в шею.

- Прекрати, - даю команду, и он едва не отшатывается. Но продолжает внимательно смотреть. Тут же морщится, слыша рык из самого дальнего угла. Знает, что я сейчас уйду. Всегда ухожу. И ненавидит расставаться.

Вздыхаю.

Почему-то мне тоже не хочется от него уходить сейчас. Ну кому не понравится, когда на тебя смотрит с обожанием самый сильный самец? Поэтому его и выбрала… Чтобы остальные знали своё место. Ну и ещё, чтобы отвести внимание тех, кто наверняка за мной следит, от того, кто на самом деле важен. Жаль, что пришлось использовать именно его. Хотя пока он не выглядит очень огорчённым моим вниманием.

- Не нервничай, и так всех запугал. Сиди тихо, - позволяю себе немного его повоспитывать и всё же встаю с пола.

Он в ответ недовольно скалится, приподнимая верхнюю губу. Ревнует. Вообще ко всем ревнует. Даже к медсёстрам. Стоит учуять на мне чужой запах – начинает бесноваться. И что вот с ним делать? Я ведь не давала повода считать, что я – его. Кроме поглаживаний от меня он ничего больше не получает. Но кажется и того ему достаточно, чтобы сделать вывод, что больше никто меня трогать не должен. А уж если чует, что я провела с кем-то ночь… В прошлый раз пришлось его запереть в местном «карцере» для буйных, чтобы никого (и себя в том числе) не покалечил.

- Я вернусь к тебе позже, если будешь себя хорошо вести, - иду на уступки, давая обещание.

Мне не хочется его мучить. И это не моя вина, что он так привязался. Просто провожу с ним больше времени, а остальные сотрудники его как огня боятся, вот и привык. С другими подопытными часто разговаривают – это обязательное условие для медперсонала. Так мы сохраняем хотя бы какой-то элемент социализации и смотрим, как они реагируют, как понимают речь. Этот же общается только со мной. Без слов, конечно. Но всё понимает.

И только услышав о моём скором возвращении, отходит от решётки, понурившись, всем видом показывая, что будет ждать. Очень будет.

Жаль, что именно ему я не могу помочь. Потому что именно ему очень хочу… Но сейчас иду в дальний угол, где меня тоже ждут. Только там мне не надо стоять за решёткой. Дверь сразу открываю пультом и тут же оказываюсь в крепких объятиях.

- Ну тише-тише, - треплю ласково по голове своего любимого полузверя, позволяя себе избавиться от маски полнейшего безразличия, которую ношу обычно, и становясь самой собой без страха кому-то навредить.

Мы далеко от остальных. Стены каменные. Клетка в самом углу коридора. Тут можно.

Он тащит меня к кровати, усаживает, а сам садится на пол и кладёт голову на колени, начиная нетерпеливо ёрзать. Просит, чтобы гладила. Всегда так делал, сколько его помню. С детства. Он очень похож на того, от кого я только пришла. Их внешняя схожесть тоже является причиной, по которой тот был выбран «жертвой». Подставной уткой для моих врагов.

Но сейчас я глажу его голову, перебирая волосы ласково, иногда обнимая. Его глаза прикрываются, пушистые светлые ресницы дрожат. И хотя он давно уже выглядит как взрослый мужчина, я всё равно вижу перед собой совсем мальчика, который ждёт моей ласки, любви.

Тихонько шепчу ему всякие милые прозвища, которые он привык от меня слышать. И лишь спустя полчаса останавливаюсь.

- Пора, мой хороший, - извиняюсь.

Он мотает головой.

- Пора, - повторяю, - мне нужно придумать, как тебя вытащить. Иначе кто меня так будет гладить, м?