– У вас есть девушка?

– Хм, больше нет, – ответил он с легкой улыбкой, а я неосознанно вскинула брови от такой странной формулировки.

– Она вас бросила? – спросила я и поняла, как прозвучали мои слова. – Ой, простите, с чего я вообще взяла, что это была именно она. Может, вы ее просто убили… – неудачно пошутила я, а после стала серьезной. – Ведь не убили же? Простите, кажется, это вино слишком развязало мой язык, – я закончила свой монолог нервной улыбкой, а Кирилл уже вовсю смеялся.

– А вы веселая. Но ответьте мне на один вопрос, – начал он, пополняя мой стакан вином. – Как вас зовут?

– Алина, – ответила я, все еще красная от смущения.

– Что ж Алина, я не убийца. Я просто человек, который запутался в себе и не знает, чего хочет от этой жизни. У меня есть все для того, чтобы быть счастливым. И я изо всех сил стараюсь таковым быть. Пока получается с трудом, но я стараюсь…

Я посмотрела на Кира внимательно, уловила, как его глаза наполняются воспоминаниями, и, как мне показалось, поняла, что он чувствует. Мы находились в схожей петле. Оба ходили по тонкой замкнутой веревке, в страхе, что когда-нибудь она затянется на наших шеях. Оба хотели выбраться из круга.

Отхлебнув дурманящего вина, я тихо сказала.

– Что ж. Крымский октябрь хорошо вправляет мозги, – мои глаза встретились со взглядом Кирилла. – Это я вам говорю как осенний турист со стажем. Правда, не уверена, что эта таблетка помогает при всех заболеваниях. Но вдруг?

***

Воздух был настолько наполнен свободой, что хотелось втягивать его носом как можно чаще. Будто можно было впустить ее в кровь, в сознание, в душу прямо через легкие. Будто с каждым вдохом с конечностей, мыслей, желаний падали чугунные оковы, а в руках, ногах, чувствах появлялась стремительная легкость. Удивительно, но так свободно мне всегда дышалось именно в Крыму.

Если бы не освежающий октябрьский бриз, я была бы уже жутко пьяна. Мы уговорили с Кириллом две бутылки вина и теперь вяло плелись вдоль набережной, лениво шаркая кроссовками по принесенным ветром песчинкам.

Незаметно для себя мы перешли на «ты», и я совершенно свободно и бездумно рассказала ему почти всю свою биографию. Поведала о родителях, Ирке, бабушке Зине, работе и даже бывших парнях. Я давно уже не чувствовала себя так комфортно в компании мужчины. Мне не хотелось ему понравиться, не хотелось казаться лучше, чем я есть на самом деле. Впервые за долгое время я оказалась рядом с человеком, рядом с мужчиной, которому хотелось рассказать все. Который был готов меня просто слушать. Искренне и внимательно.

Кира слушал меня и не перебивал, а я не могла остановить поток слов. Будто до встречи с ним я целый год ничего не говорила, а теперь во мне открылись заржавевшие шлюзы и выпустили на свободу бушующую и эмоциональную реку.

– Знаешь, я никому еще столько о себе не рассказывала. Ни про Ирку, ни про родителей, – сказала я тише обычного и остановилась у бетонного парапета, разделяющего тротуар и песчаное побережье. – А тебе рассказала как на духу. И это странно.

– А что странного? Чужим бывает гораздо проще вывалить все, что накопилось, чем поделиться этим с теми, кто действительно дорог, – сказал Кирилл, останавливаясь чуть впереди меня, и устремил взгляд на шипящие волны, плавно укрываемые темнотой. Ветер путал его волосы, они лезли в глаза, и Кир жмурился, хотя солнце давно уже скрылось за горизонтом.

«С чужими…», – произнесла я про себя.

Нет. Кир был мне не чужой. Он – совсем незнакомый зеленоглазый парень – всего за пару часов стал таким… неподдельно близким. Ближе многих, с кем я была знакома месяцы, годы. Это казалось мне жуткой глупостью, но сердце так отчаянно было ему признательно. За то, что он слушал. За то, что он был тут, рядом. Как самый лучший в мире друг.