— Выйди отсюда. Тут везде камеры, мне не нужны проблемы на работе, — говорю, пятясь в глубь склада.

— Дорожишь работой? Сколько здесь платят? Тысяч семьдесят? — интересуется Мир, не переставая на меня пялиться.

Он засунул руки в карманы джинсов, склонив голову набок, и выглядит крайне расслабленным. Его не волнуют мои угрозы. Он наш клиент, а клиент всегда прав. Хозяин положения.

— Ты такими суммами лишь подтираешься, зачем тебе знать? Хочешь к нам на полставки?

— Может, ты хочешь заработать другим способом? Как в тот раз? — скалится. — Я плачу.

Ему нравится моя реакция. Он меня не трогает, давит морально. У этого парня просто ужасная энергетика. Сын сатаны, не иначе. Эта милая женщина за дверью не может быть его матерью!

Я еле держусь, чтобы не поёжиться.

А ещё некстати вспоминаю, что он видел меня голой!

— Я больше не девственница! — почти кричу, и мне всё равно, что кто-то это услышит. — Можешь спросить у Саши.

— Жаль. Ты боишься меня? — спрашивает Мирон и делает несколько шагов вперёд.

Нависает надо мной, потому что мне некуда больше пятиться. Лопатки прижимаются к стеллажу, на котором лежат вещи. Я всё ещё часто дышу и облизываю ставшие сухими губы. Взгляд Мира режет по ним.

— Не боюсь.

Между нами чуть ли не искрит от напряжения, волоски на коже встают дыбом. Мирон подаётся вперед, и мне кажется, что ещё немного и он поцелует меня.

Его лицо напротив моего в нескольких жалких сантиметрах. Сжимаю и разжимаю ладонь. Если он меня поцелует, я ему врежу. Отвечаю!

Мирон смотрит прямо мне в глаза и придвигается ещё ближе.

— Врёшь, — цедит он тихо, а потом неожиданно хрипло приказывает: — Оближи губы.

Не знаю зачем, но я слушаюсь. Высовываю кончик языка и как под гипнозом прохожусь им по нижней губе.

— Хорошая девочка, — сипло хвалит Мирон и резко отстраняется.

Лишает меня своего запаха и энергетики. Дезориентированно хлопаю ресницами, смотря в его прямую, обтянутую чёрной футболкой спину до тех пор, пока она не скрывается за дверью, ведущей в зал.

Только тогда я с шумом выдыхаю и опускаю руку к низу живота, который буквально пылает, наливаясь тяжестью. Между ног тянет и пульсирует, а моё белье насквозь промокло, доставляя мне жуткий дискомфорт. Приходится несколько раз напрячь бёдра.

— И что это сейчас было? — недоуменно спрашиваю в пустоту, откидываясь головой на стеллаж, и прикрываю глаза.

Я выхожу из подсобки, только когда Мир и его спутница уходят, оставив в нашей кассе неприлично большую сумму.

— Зачем ты его пустила? — налетаю на Таню.

— Он сказал, что твой знакомый и ты будешь рада его видеть. Не рада?

— Ни разу!

— А этому рада? — Танька, вытаскивает из кармана две свернутые в трубочку пятитысячные купюры.

— Это что?

— Это наши чай, кофе, духи и поход на эпиляцию, — хихикает.

— Оставь себе, ты с ними работала, а не я.

— Нет, его условием было, чтобы я отдала часть тебе. Что-то в этом парне есть такое, боюсь его ослушаться. Вдруг он узнает и придёт меня наказать? Хотя… может, стоит проверить? Привяжет меня к кровати и отходит стеком, как в том фильме!

— Прекрати, это не смешно, — говорю строго, а сама пытаюсь не рассмеяться.

Мирон и Мистер Грей? Да, что-то общее определённо есть.

Оставшийся рабочий день мы дорабатываем без происшествий.

Выхожу на улицу после смены и глубоко вдыхаю сладкий августовский воздух. Последний месяц лета всегда был моим любимым. Теплый и ласковый, щедрый на урожай и звездопад, в который можно загадывать самые невероятные желания, и, возможно, они когда-нибудь сбудутся.

— Смотри, а это не твой? — пихает меня в бок Таня и указывает подбородком куда-то в сторону.