– В следующий раз я вам диск Евгения Кисина принесу.

– Откуда он – в вашем натуральном хозяйстве?

– Закажу.

– Спасибо.

Маша встала из-за стола. Настроение испортилось.

– Сколько я вам должна?

Он пожал плечами:

– С девушек не беру.

Машу ужасно раздражала эта местная фразочка. Деньгами не возьмет, зато приставать будет.

Но йети, оказалось, не только язык птиц понимал, но и ее мысль тоже смог прочитать. Он усмехнулся:

– Приставать не собираюсь. Куда мне со звездой Денисом тягаться!

Вот – рассказала на свою голову!

Она поджала губы и вышла проводить своего «мужа на час» за калитку. Время еще не позднее, даже не смеркалось, но из лесу вдруг показался Джек.

Маша к тому времени собаку почти приручила. Погладить себя самоед по-прежнему не позволял, но на нее рычать-щериться перестал. А на гостя – оскалился. Потом прижал уши и начал угрожающе подступать.

– Осторожнее! – перепугалась Маша.

Но абориген, отстранив ее своей лапищей, молча стоял и ждал приближения пса.

– Он вас порвет! – пискнула хозяйка.

Но суровая поступь Джека становилась все неуверенней. Яростный лай поменял тональность и обратился в скулеж. Однако пес не отступал – продолжал, будто под гипнозом, приближаться. Когда он оказался в шаге от них, Василич приказал:

– Сядь.

Джек повиновался, понурил башку.

– Хозяином себя мнишь? – вкрадчиво спросил Василич.

Пес опустил голову еще ниже, уткнул подбородок в уличную пыль.

– Дом теперь не твой, – мрачно изрек лесной житель. – И не смей сюда больше приходить.

Огромная собака поспешно вскочила и бросилась к лесу. Когда пес убегал, он обернулся и, Маше показалось, поглядел на нее с обидой.

– Зачем вы его прогнали? – спросила она аборигена. – Этот Джек очень несчастный. Я его подкармливаю.

– Он вас благодарит? Дом охраняет?

– Н-нет. Только воет по ночам.

– Значит, никчемный, невоспитанный пес. Нечего ему тут делать.

Маша расстроилась:

– И больше он не придет?

– Может, и придет, – усмехнулся гость и добавил: – Если я разрешу.

Он повернулся – и двинул в ночь. К лесу.

«Выпендрежник провинциальный», – сердито подумала Маша.

Она вернулась в дом, налила себе бокал вина, погромче включила Чайковского и вышла на балкон. Светила луна, где-то вдалеке ухала сова. Маша ждала: во второй части концерта, когда скрипки запоют особенно жалобно, Джек обязательно начнет подвывать.

Но сегодня Чайковский и Денис закончили выступление в тишине, и без сопровождения собаки музыка показалась Маше пресноватой.

Когда Розу Хутор накрыло снегом, Маша вспомнила про бесплатный ски-пасс, который ей выдали на работе, и решила осваивать горные лыжи.

Знакомый инструктор показал основы, но ставить технику отказался:

– Извини, Маша, у меня каждый час работы золотой.

– Давай платить буду.

Он фыркнул:

– Твоей зарплаты и на день не хватит.

Пришлось потихоньку, с детских склонов, кататься самой. Но спортом она сроду не занималась – и возраст, и реакция не та. Пару раз прилично грохнулась, однажды сшибла ребенка и еле спаслась от разъяренной мамаши. Уже решила было бросить эту затею – но вдруг на склоне к ней подкатил Василич и предложил:

– Давай научу.

Выглядел он довольно позорно – комбинезон советских времен, шапочка физкультурника тоже из прошлого века, лыжи какие-то деревянные. Но объяснял толково и терпеливо, только очень уж нудно. Как застряли на самом простом склоне «Шале», так на нем и катались бесконечно. Даже на «Б-52» ее не пускал. Поправлял постоянно, придирался.

Маша ворчала:

– Тиран вы. Собаку мою выставили, разогнаться нормально не даете.

Василич усмехался:

– Разогнаться всегда успеешь. А за Джека своего не волнуйся. Он у меня.