Стивен Пинкер ставит себя в невыгодное положение, стремясь доказать тезис, выглядящий в наше время идеалистическим или прямо нелепым. Пророки апокалипсиса всегда в цене: падение нравов и моральный регресс всякий может наблюдать на примере соседа (но никогда – самого себя), и непосредственный опыт подсказывает каждому из нас, что раньше трава была гуще, чаща чище, а все дороги вели в Изумрудный город. Но певцы прогресса перестали быть популярны с тех пор, как ушла эпоха Просвещения и потускнел культ Разума. Пытающийся доказать, что человечество с веками становится все гуманней, а нравы все мягче, выглядит как проповедник теории вечного мира из салона Анны Павловны Шерер (все читатели соглашаются с юным Пьером, что «план вечного мира есть химера»).

Однако книга Пинкера как раз об этом – на огромном и разнообразном статистическом материале автор доказывает, что во всех сферах человеческой деятельности за последние 2500 лет радикально снизился уровень насилия. Это касается как нравов войны, так и числа убийств в частной жизни, судебной пытки, пенитенциарных нравов, обращения с детьми, отношения к женщинам, сексуальным и этническим меньшинствам, животным. Пинкер как нейропсихолог отвергает тезис, что насилие составляет биологическую потребность нашего вида. Он считает, что человеку свойственно сотрудничество, что мы – социальные животные, и инстинкт подсказывает нам преимущество взаимопомощи перед насильственной конкуренцией.

Пинкер выделяет пять исторических сил, снижающих уровень насилия. Собственно, нижеследующее есть развернутое изложение известного пушкинского тезиса «лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений»:

Левиафан – появление современных национальных государств, монополизировавших насилие в рамках правоохранительной и правоприменительной системы.

Торговля – технологический прогресс, сделавший возможным обмен товарами на расстоянии, благодаря чему живой покупатель стоит дороже, чем вражеский труп.

Феминизация – рост уважения к интересам и ценностям женщин.

Глобализация и космополитизм – грамотность, мобильность и медиа, расширяющие круг наших симпатий к людям, непохожим на нас.

Рационализация, власть рассудка – применение научных и рациональных подходов к решению проблем, что позволяет осознать неэффективность замкнутого круга насилия и ценность кооперации.

Тезис о глобальной и устойчивой тенденции к снижению насилия парадоксальным образом возмущает наше нравственное чувство: он звучит как обесценивание людских страданий, новости о которых ежеминутно поставляет нам информационное пространство, как призыв к самоуспокоению и социальному квиетизму. Он, кажется, легко опровергаем любой ежеминутно приходящей новостью: информационное пространство полно описанием, и каждое кажется нам возмутительным, невиданным и, что хуже, неизбежным предвестником еще более ужасной череды зол и бедствий. На самом деле и изобилие такого рода новостей, и наше ими возмущение суть не опровержения, а подтверждения центральной мысли этой книги.

Есть общий закон: когда социум начинает избывать некое зло, его в публичном пространстве становится больше, потому что на него обращают внимание. Общераспространенное, общепринятое зло не замечается. Мы обращаем внимание – обычно с возмущением – на те социальные практики, которые или уходят, или нарождаются (конечно, всегда есть риск перепутать одно с другим).

Именно исходя из тенденции снижения насилия и повышения цены жизни человеческой те плохие новости о насилии, репрессиях, смертях, которые мы видим, поражают нас гораздо сильнее, чем они поражали наших равнодушных предков, привыкших к высокой смертности вокруг себя.