Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока братья с книгами возились, правду о незваной гостье собирали, сестрица их отважная к решению собственному пришла. «Зачем, – подумала она, – время терять. Ясно же, что лгунья к нам пожаловала, вот я ее на чистую-то воду выведу!». Оделась она понаряднее, чай все-таки в терем царский идет, зеркальце в котомку положила, и в дорогу отправилась.

К терему царскому подошла, а стража ее и на порог не пускает, не положено, говорят. «Это кем тут положено, чтобы было не положено самой Правде в покои царские проходить?!» – возмутилась отважная девушка. Стража опешила, не знают они кем не положено правду к царю пускать. «Не знаете, а зря слова роняете!» – пожурила их Правда и терем царевый вошла.

Смотрит, все кругом мрачные да злобливые ходят, друг на друга руганью лают, деньги и вещи прямо из карманов тащат. «Да что же это тут у вас делается, – закричала Правда, – совсем стыд потеряли, злобой лютою друг на дружку исходите?!»

«Что ты шумишь, девица красная, – подлетел к ней один кривой из челяди, – не видишь что ли, у нас все какие улыбчивые да доброжелательные! Гляди повнимательнее вон в то зеркало!»

«А зачем мне в зеркало твое глядеть, когда у меня самой глаза есть, и вера им есть», – удивилась Правда.

«Нет, ты на отражения гляди!» – кривой настаивал.

Глянула Правда только из любопытства женского в то зеркало, что кривой ей указывал, и обомлела. В отражении-то все люди как люди, красивые да сердечные. Даже звуки изменились, теперь лишь добрые слова слышатся. Что за чудо заморское? Чему верить глазам или зеркалу колдовскому?

«Зеркалу, зеркалу, – будто прочитав ее мысли подсказал кривой, – в зеркале красиво, а глазам верить будешь, так тошно станет».

«Да вы, видать все больные тут, коли по зеркальной правде живете!» – воскликнула Правда и прочь пошла.

«Ох, девица, больные или здоровые, какая разница, но жить-то надо, и ни где-нибудь, а в тереме царском», – вздохнул кривой ей вслед.

Идет Правда и дивится. Всюду зеркала колдовские расставлены. Люди уже друг дружке в глаза не смотрят, все на отражения поглядывают, и вроде как хорошо им становится. Смотрит Правда в зеркало огромное и видит статую женскую красоты неземной. Каждый, кто взглянет, так поклонится. И Правда тоже загляделась, да с собой украдкой сравнивает. Спрашивает себя, достаточно ли она хороша?

Слава Богу, во время опомнилась, на оригинал неземной красавицы взглянула, да остолбенела. Никакой богини нет и в помине! Змеюка страшенная на весь терем развалилась, да хозяйничает!

«Вот она, как! – воскликнула Правда. – ну погоди у меня!» Подошла девушка поближе, бока кулачками подперла, да и говорит: «Это что же ты, змеюка тут прохлаждаешься, порчу в зеркалах на всех наводишь? А ну пошла прочь отсюда, гостья незваная!»

Змеюка-то только противно лыбится, самой Правды не боится. Тут и народ сбежался. «Сумасшедшая, – кричат, – старуха сумасшедшая в царский терем пробралась, покой возмущает, злобой исходит!»

«Какая же я вам старуха?! – Правда кричит. – Я же молодая красавица, правду вам говорю, змею у себя в доме пригрели!»

А ее не слышат, под руки хватают, рот зажимают. Ухитрилась, увернулась Правда, глянула в зеркало колдовское и себя не узнала. И не мудрено – из зеркала того на нее и впрямь старуха смотрела…

Хоть и не из пугливых она была, да слишком много на нее обидчиков набежало. Схватили, скрутили, в темницу бросили.

Пришли вечером братья домой, а там холод, Правды нет. Все обыскали – не нашли. Поняли они, что пошла их сестрица с ложью сражаться. Да, смелая у них сестра, да только не знает она, что враг у нее не Ложь. Зовется та змеюка Манипуляцией, и одной правдой ее не возьмешь.