Пара значительно старше меня чинно наматывает круги на велосипедах. Встречаю их практически ежедневно. И угораздило же его, поздоровавшись со мной, расплыться в улыбке. Его жена этот взгляд поймала, посмотрела на меня практически с ненавистью и закрутила педалями гораздо быстрее. Но она успела меня с высоты своего агрегата оценить, и мои шорты, и бейсболку в цвет, и сумочку спортивную наперевес. Сама она была в том, в чем, видимо, полы моет. Хотя, скорее всего, она полы не моет. Но если бы мыла, то вполне могла бы надеть именно эти треники еще советских времен, закатанные до колена, когда-то синего цвета, а сегодня белесо-сивого.

Я все равно ей радостно улыбнулась и громко поздоровалась.

В следующие наши свидания я уже старалась не ловить взгляд мужа, а только ее, и здороваться обязательно с ней, отмечая про себя, что ужасные треники были заменены на красивые белые бриджи, панамку «Прощай молодость» сменила белая бейсболка, между прочим, точь-в-точь как моя, и футболки стали яркими и каждый день разными.

А еще дама начала мне мило улыбаться и здороваться в ответ. Как приятно. Ведь это совсем не сложно, улыбнуться человеку, сказать что-то хорошее, подбодрить. Как-то застала их сидящими на лавочке. Велосипеды стояли рядом, они смотрели в разные стороны, но спинами опирались друг на друга. И столько в этой позе было тепла и настоящей семьи. Необязательно держаться за руки, не обязательно говорить друг другу слова любви, значительно важнее чувствовать спину, защиту друг друга, уверенность, что есть на кого опереться.

Недавно брала интервью у очень достойного и грамотного человека. Честно говоря, пришла к нему поговорить о голосе. Знаю, что он увлекается оперным пением, собирает диски великих, обожает Марию Каллас, вот об этом и хотела пообщаться. И вдруг он мне достаточно твердо объявил, что у него есть тема, которая для него очень важна, и уж если и делать интервью, то говорить нужно действительно о важном, а не о том, петь или не петь.

– Жить – не жить! Вот о чем надо говорить. И как жить! И почему мы живем так, а не иначе.

Я скромно промолчала, мой собеседник для меня практически гуру. Да пусть говорит, о чем он хочет! Есть у меня такая особенность. Я стараюсь не спорить. Что толку? А потом пытаюсь найти важное зерно: зачем мне это было нужно? Вы знаете, всегда нахожу. Или практически всегда.

Ну я же не знала, о чем мой герой собирался мне рассказать?! С голосом я, стало быть, в пролете, но вдруг будет что-то еще интереснее?

И я не ошиблась. Мы говорили о программах, заложенных в человеке. Даже не совсем так. Ничего в нас особенно не заложено. Но есть кто-то, кто за нами наблюдает. И дальше нас направляет. Вот достиг подросток четырнадцати лет. Ага, что-то у него получается, не разгильдяй, а давай-ка направим его в сторону изучения, допустим, биологии, или, например, пусть идет на актера. Посадим этого гражданина в троллейбус, пусть себе едет, а в это время настойчиво по радио пустим какую-нибудь рекламу про театральное училище. И начинает человек двигаться по этой программе.

В двадцать один год опять на него смотрят. Как себя человек ведет, как у него дела. Самому человеку нравится? Получается? А тем, кто за ним следит, такой расклад интересен? Или развернуть его еще в какую сторону и включить дополнительную программу?